Потом она прикинула, как лучше распорядиться тем, что есть в наличии. О ремонте крыши теперь можно было забыть надолго. Мелькнула циничная мысль, что тут бы пригодились королевские денежки за участие в отборе. Но — нет. От короля она не могла взять ничего.
* * *
Так прошло еще два дня.
А на третий день объявился дядя Меркель.
Мара как раз возилась в саду с розовым кустом. Сначала услышала голос, дядя на повышенных тонах разговаривал с Хибертом. Раньше она робела перед братом отца, потому что до совершеннолетия тот имел над ней власть. Но после того, что с ней случилось на отборе, опекуна она больше не боялась.
Чего бояться, если самое страшное уже произошло?
Она спокойно поднялась с колен, отряхнула руки и вытерла о фартук.
А Меркель, тем временем, закончил разносить старого слугу. Влетел в сад, да так стремительно, что снес калитку. Замер напротив, уперев руки в бока, и уставился на нее.
Дядя всегда двигался очень быстро и порывисто, дверей за собой никогда не закрывал, если что-то попадалось на его пути, он просто отбрасывал это в сторону. Только сейчас Мара поняла, что это такой прием, чтобы подчинить, показать, что он «неотвратим и неизбежен». Только теперь этот прием на Мару не действовал. Видела она уже по-настоящему неотвратимых и неизбежных.
Они смотрели друг на друга, и пауза слегка затянулась.
— Ты? Откуда ты здесь взялась? — скривился Меркель. — Что ты здесь делаешь?
А глаза злые и бегающие. Мара опустила первый вопрос, ответила только на второй:
— Сами видите, работаю. Пытаюсь спасти то, что вы еще не успели разворовать.
— Как ты разговариваешь со мной?!
— Как вы того заслуживаете.
Меркель смотрел на нее, как будто хотел испепелить. А ей было не страшно. Смотрели уже нее так, и ничего, выжила.
— Вы, дядя, вор, — сказала она.
— Что?! Да как ты смеешь!..
— Верните то, что вы забрали из моего замка.
И тут он внезапно сменил тон.
— Это больше не твой замок. Я дал согласие на твой брак с бароном Малгитом. Поскольку ты несовершеннолетняя, — ехидно протянул он и шутовски раскланялся.
Да, ей девятнадцать, и она несовершеннолетняя. И это плохо, иначе на порог бы не пустила дядю.
— Замок отходит барону в качестве приданого. Как и все остальное, — продолжал Меркель, проникаясь пафосом. — Но барон в этой рухляди не заинтересован, и по его указанию, я выставляю замок на продажу.
Мара слушала и мысленно улыбалась, а когда он закончил, сказала:
— У вас устаревшие сведения. Мой брак с бароном Малгитом не состоится.
— Я дал согласие, и это не обсуждается!
— Вы дали согласие, дядя, да только это ничего не значит.