Матрес Пасквел захлебываясь расписывала, как красиво выписаны лепестки розы на небольшой закругленной сверху кедровой доске.
— Сир, вы только посмотрите на эти прекрасные переливы!
Девушка стояла рядом и краснела от удовольствия, что ее хвалят в присутствии короля. А король мрачно хмурился. Наконец проговорил:
— Да, очень мило.
На черта ему это сдалось?! Да, рисунок на доске был хорош, возможно, даже украсит стену его замка. Но ему нужна жена, а не рисовальщик. Жена, черт побери.
Сама мысль, что в общем-то все предрешено, была противна. А ведь еще недавно Родхар бодро планировал, как все произойдет, даже прикидывал сроки и политическую выгоду. Его раздражал отбор, потому что изначально был фикцией.
Но все так внезапно изменилось.
Что-то вдруг с ним произошло. И теперь этот проклятый отбор стал возможностью оттянуть неизбежное. Он чувствовал себя в клетке. Тупик.
И все из-за того что одна особа с серебристыми волосами упорно не желала смотреть в его сторону. Абсурд. Сегодняшняя нелепая ситуация заставляла его испытывать ядовитую досаду.
Родхар видел, что она опять замкнулась, и от этого злился еще больше. А вокруг десятки глаз, и ему нужно делать вид, что его интересует эта мазня.
Вся эта дурацкая затея с выставкой в саду бесила короля. Генеральской вдове все-таки следовало бы ограничить инициативу. И вместе с тем, король был благодарен Гермионе Пасквел за то, что та все правильно поняла и сразу взяла Мару Хантц под свою опеку. Он ведь даже словом не обмолвился, генеральская вдова сама нашла этот выход. Так что, так и быть, Родхар и дальше готов был терпеть ее предприимчивость.
Лишь бы подольше тянулся этот отбор. Глупая ситуация. Рано или поздно ему придется делать выбор. И выбор очевиден.
Но сейчас он был не готов.
Генеральская вдова растекалась восхищением у очередной картины. Видно было, что ей самой это нравится, а Родхар мрачно кивал и нетерпением ожидал, когда же все закончится. Но вот пожилая дама засеменила в сторону и позвала его:
— Сир, ваше величество! Прошу сюда, тут у нас образчики ваяния.
Родхар неохотно подошел и застыл.
На табуретах, покрытых кусками ткани были выставлены различные поделки. Всего пять. Одна показалась ему особенно интересной. Это был искусно вылепленный из белой глины высокий замок с островерхими крышами.
Довольно точно было передано все, стены с зубцами, боевые башни, жилые постройки и донжон. И на шпиле крошечный флаг.
— Чья это работа? — спросил он.
— Моя, сир, — вперед выступила принцесса Амелия.