Их прячут. Им не дают никаких прав.
А он…
Он сделал женой выкуп!
Это немыслимо! Невозможно!
Значит, и правда, в первую очередь он думал о НАС!
Тем более, первой женой! Которая имеет все, абсолютно все права!
Конечно.
Все посвященные прекрасно бы знали, кто я. Никого не обмануть тем, что он сделал мне по документам другую личность.
Все. Абсолютно все в его кругу понимали бы, кто я на самом деле! Смеялись бы в спину, потому что в лицо Бадриду никто посмеяться бы не решился!
И он пошел…
Он на это пошел!
Господи! Как же переворачивается все внутри! Как тысячи ножей сейчас проворачиваются в сердце!
Но с другой стороны меня распирает радость! Счастье! Настоящее, настоящее, такое огромное, от которого израненное сердце вот-вот вырвется наружу!
Он жив! Он рядом! Я в его доме!
Нашему малышу больше ничего не угрожает, потому что Бадрид, как зол на меня бы ни был, он все же справедлив. И он умеет любить! И наш малыш будет расти с отцом, который наверняка будет его обожать! И никогму не позволит его обидеть!
Мне даже этого хватит. А еще… Дышать с ним одним воздухом! Просто знать, что он там, наверху! Слышать, как вот сейчас, яростно расхаживает по комнате. Так, что дрожит потолок!
Жиииив! Мой любимый жив!
А, значит, живо и мое сердце!
Я утираю глупые, пустые слезы, чувствуя, как не только на лице. Как внутри меня расцветает счастливая, блаженная улыбка!
Ведь только это самое главное.
Даже если никогда мне не поверит! Никогда не простит. Даже если его любовь превратится в ненависть!
Любовь не эгоистична. Она не ищет своего. Ей достаточно знать, что он просто есть. Есть на этом свете!
И все же…
Боже! Как же разрывается сердце, когда я понимаю, какую любовь предала! Уничтожила собственными руками! А его слова о том, что он перед той свадьой сделал меня своей женой, разворачивают душу!
Его шаги наверху затихают.
А я, измученная сотрясением эмоций, впервые за все время с той проклятой свадьбы, засыпаю спокойно. С улыбкой на лице и прижимая обе руки к животу.
Бадрид.
Ярость клокочет внутри.
Нет. Она, на хрен, распирает!
Взрывает все, вместе с внутренностями и потрохами! Проламывает ребра так, как ни один бой не смог бы проломить!
Пустыня была адом?
Нееееет!
Ад, это когда та, кому всего себя под ноги готов был просить, кому доверял с закрытыми глазами, так жутко. Так страшно предала!
Мари!
А, может, и не было ее никогда? Никакой МОЕЙ Мари?
И правда?
Отдавалась мне. Улыбалась. Засыпала на моей груди. В глаза смотрела и заставляла тому, что в ее глазах плескалось, верить!
Брала. Впитывала всего меня. До капли.