— Не спрашивай меня про этот дом, — Анхель стал мрачнее обычного, когда я пришел расспросить его об этом.
Отшатнулся так, как будто из меня и правда сомны демонов полезли.
— Не спрашивай и сам туда не ходи. Проклятое место. Страшное. Живые там не ходят. Не ходи тебя прошу. Реально прошу. А то, что зовет и тянет тебя к этому месту, страшное. Себя погубишь. Нас всех погубишь. Даже странно, что вернулся. Оттуда живыми не возвращаются. И правда, может, в тебе что-то нечеловеческое живет? Вот и тянется к такому же. Но тот дом. Это самое жуткое из всех мест. Даже не спрашивай меня о нем! Не говори со мной об этом! Не вспоминай даже в мыслях в моем доме! На всех на нас проклятье накличешь! На всех!
Может, и правда что-то со мной не так?
В мистику, в прочую хрень верить смешно и нелепо.
Не демоны меня вывели из пустыни.
Сила и ярость, когда подыхаешь, а всю свою силу сжимаешь в кулак. Они. Только они и то, каков твой кулак по силе, решают жить тебе или сдохнуть.
Не только в пустыне. Во всей жизни!
Или, может, мне кто-то скажет, что Анхель со своим доктором и то ли другом, то ли братом, лучше стервятников. что бросались на меня? Лучше палящего солнца, что подохнуть в два счета заставят, если ты не сумеешь им противостоять?
И не бабки. Не связи. Не физическая сила тут решают.
Анхель поникший старик, а сумел сотни бойцов на привязи держать.
Внутри. Внутри ты или слабак и тебя уничтожат, или сумеешь стать сильнее и нагнуть остальных.
Разве сама жизнь лучше этой пустыни? Ласковей? Ни хрена!
Девки, что живут у Анхеля во втором, дальнем доме. Отдаются почти за жратву его зрителям. Чтоб не сдохнуть.
Все так же.
Так же, как в ней.
Тебя будут брать измором. Заставлять подыхать от жажды и голода. Угрожать расправой, как стервятники!
А вокруг…
Вокруг тебя будет море трупов. Смердящих.
Наглядно показывающих тебе, что стало с теми, кто не покорился. Не нагнул головы.
И никаких демонов не надо.
Либо ты пройдешь. Сам пройдешь через эту лютую хрень и не покоришься, или станешь таким же смердящим трупом. Пусть даже живым. Пусть даже со своей миской еды. Но ты сдохнешь, потому что позволил себя сломать!
Нет ее. Мистики. Нет демонов.
Но у меня рвет башню.
Снова и снова я поднимаюсь вночи.
Иду. Иду на зов, сбегая от пустоты, что замораживает в лед все суставы.
Хрен знает. Может, мы и правда здесь два призрака, этот дом и я?
И зовет меня этот голос к себе на погибель.
Но чем жить вот так…
В пустоте, пусть даже и не прогнувшись…