Именем Анны (Губоний) - страница 68

Поверить не могу! Я купила платье! И где?! В ЦУМе, в детском отделе. Сама не знаю, как туда попала – наитие. Тончайший кримплен кораллового оттенка. Сниму воротник-пелерину, чуток укорочу и заужу юбку. До юбилея две недели. Успею! Представляю, как оно будет смотреться с чёрными сапогами-чулками на платформе, только что взяла по знакомству… ммм… закачаешься! Юбиляр! Твоя жена будет первой красавицей банкета!

Глупая. При чём тут банкет? Она была для него самой красивой женщиной на свете. И он совершенно не запомнил то платье. Запомнил как она начесала и подняла волосы, обвязав их лентой, как диадемой. Запомнил тамаду с огромным ртом – что за чушь несла та ведьма, но все смеялись, и он тоже. Запомнил оркестр. Его представляли, как международный джазовый банд, но Лент узнал некоторые лица из оркестра кинематографии, значит, Анна постаралась. Чуть позже, буквально через несколько месяцев вышел фильм «Бриллиантовая рука», и он очень смеялся над сценой в ресторане, узнавая мелодии. Хоть какая-то польза от работы жены на «Мосфильме».

10 февраля 1969 г. Управилась за один выходной. Не платье – мечта. Выгляжу в нём не хуже Джины Лоллобриджиды, честное слово! В «Труде» пропечатали, что она получила медаль за заслуги перед республикой. Мне нужно такую же ленту в волосы! Сделаю из обрезков. Прочитала всё, что было у Алевтины про переселение душ. Не так уж и много. Есть такой феномен, не совсем переселение и больше силы, чем души, но да, существует. Только для этого нужна не просто жертва, а Жертва. На благо всего мира. Думаю, думаю… может, ей предрекли, что ребёнок не переживёт роды? Но спасение собственного ребёнка сравнимо со спасением мира только в глазах матери. Здесь что-то ещё. Не иначе, мой Ленточка – непростой мальчик. Интересно, а с жёнами что? Вот мне, например, он заменил весь мир. Если я отдам за него жизнь, моя жертва будет соизмерима? Моя душа возродится? Смешно. И грустно. Нужно не забыть расспросить Савилу, не она ли пророчествовала?!

Чтение пришлось прервать. Недавние воспоминания с участием Савилы вытеснили написанное на коричневой бумаге своей свежестью и яркостью. Вот опять. Жертвы. Анна. Жизнь. «Я выбираю твою». Зачем она это сказала. Его жизни ничего не угрожало. Или он просто не знал об этом? Он провёл в анализе несколько часов, глядя в иллюминатор на залитые солнцем облака и, так ничего и не придумав, на подлёте к «Шарль де Голлю» вернулся к дневнику.

Савила клянётся, что ничего такого слыхом не слыхивала, и вообще с Верой Васильевной знакома была шапочно. Ну да, зелёные жёлтым – не друзья (разве что, слуги), кто бы сомневался! Зато очень пригодилось, что Савила заскочила в отсутствие Лента. Я бы не смогла ему объяснить, зачем затеяла сеанс. Кстати, Алевтина говорит «сэанс», умилительно! Все роды просмотрели «покадрово», я кое-что записывала, чтобы не забыть. Схватки начались, когда перевернулись сани, и Вера Васильевна упала в снег. Не думаю, что она сильно ушиблась, но испугалась порядочно, вот и спровоцировала, да и срок уж подходил. Алевтина сказала «не в лоб, так полбу, а рожать придётся» и принялась за свои повитушьи подготовки. На следующий день у Веры поднялась температура. Это было плохо. По Одессе ходила «испанка», а в тот злосчастный день она не только испугалась, но и промокла. Не лучшая комбинация для иммунитета. Слабые схватки, горячка, под окном поклонники, и Пётр Алексеевич в отъезде… но он успел. Влетел, как шальной: «Что ты делаешь со мной, Вера?! Что ты со мной делаешь!», и сразу припал к её руке. Вера Васильевна хрипела и дышала часто. Алевтина удивлялась, почему не кричит, но потом даже поддержала, чем отдавать силы на крик, лучше – на толчки. Быстрее ребёнок выйдет. Когда Алевтина приняла мальчонку в свои руки, роженица стала заговариваться. П.А. как закричит: «Немедленно прекрати!». Алевтина была занята другим, но тут и глядеть не нужно было, почувствовала, как мембрана за спиной расползлась и холодом повеяло. «А Верочка Пётру Алексеевичу и говорит: «Я отдаю ему свою любовь, но не отдаю своё тело. Я люблю Вас, ах, как я Вас люблю…», тогда он спрятал лицо в ладони и зарыдал. Тут она дух и испустила. И сразу закричал малыш. Только что казался безжизненным, и вот уже живой и горластый». Алевтина, добрая душа, всю силу тогда в Веру Васильевну влила, до последней капельки, там и свалилась, поэтому не помнит, кто и когда мембрану закрыл. «Наверное, Пётр Алексеевич. А Верочка ушла. Ничего не помогло». Вот, значит, как проходит переселение душ. Не без помощи из-за Черты. Алевтине я ничего говорить не стала. Савила тоже промолчала. Мы с ней позже поговорим. Хорошо бы ещё разок Алевтину «просмотреть» на предмет того, как именно Вера Васильевна стала заговариваться. Усилить и приблизить. Кто знает, может, такого заклинания в наших конспектах ещё нет