Но она точно знает, что ее там нет.
Еще один повод остаться одной. Может, тот шепот ей всего лишь показался? Она должна сосредоточиться, а рядом с Джеком, когда он так рядом, когда они одни, ей не удастся этого сделать.
Джек снова глубоко вздыхает.
— Я приду к тебе завтра, — говорит он. — Прогуляемся?
Это звучит, как приглашение на свидание, но Мэри не дает себе вспыхнуть счастьем. Он просто выполняет дружеский долг. Она слепа, и каждый из Теней считает своей обязанностью ей помочь.
— Хорошо, — тихо отвечает Мэри и отворачивается от Джека.
Она идет по улице и слушает. Ощущает. Обоняет. И видит. Не так, как раньше. Это не зрение, а… образ в голове.
Время течет сквозь нее шелковым полотном, и оно белое, как снег. Или дорогая бумага, на которой было бы так интересно что-нибудь нарисовать!
Запахи, звуки и мысленные образы сливаются со временем в тугой узел, и Мэри снова слышит тихий шепоток. Сначала он похож на шелест бархатного платья, но потом тональность меняется. Когда Мэри подходит к крыльцу дома, где находится ее маленькая квартирка, этот звук начинает напоминать визг пилы со стертыми зубцами. Выше и выше… выше…
В висках нарастает гулкий грохот, и Мэри хватается за ручку двери, потому что внезапный приступ головной боли буквально сбивает ее с ног.
Больно настолько, что голова кажется треснувшим кувшином, из которого, как молоко, вытекает… жизнь? Или это дурацкие мысли?
Что происходит?
Почему город вокруг нее превратился в маленького обиженного ребенка, который рыдает так горько, что Мэри буквально глохнет от этого плача?
Что это белое вокруг?
Стало так страшно, что Мэри, не выдержав, упала на колени и закрыла уши руками, отчаянно крича.
Она мечтала о том, чтобы рядом с ней оказался хоть кто-нибудь. Кто-нибудь, кто сможет заставить город замолчать и успокоит эту безумную боль!
Нет.
Не кто-нибудь.
Томас.
Именно шакал ей нужен сейчас. Долгое время они считали себя единственными Тварями в команде и держались друг друга. Именно рядом с Томасом Мэри не стесняется плакать или говорить глупости.
Ей нужен Томас. Прямо сейчас!
Отчаянно пытаясь не сойти с ума от боли, Мэри представляет, что Томас здесь, рядом. Она рисует на белой бумаге крупными мазками, но он получается, как живой. Вот же он! Садится рядом, обнимает ее за плечи и глухо грозно рычит, заставляя глупого несчастного ребенка испуганно замолчать.
Головная боль исчезает вместе со звуком.
И Мэри понимает, что кто-то действительно обнимает ее за плечи.
И от него пахнет абсентом и кровью. А еще — шакалом.
— Томас? — Мэри поднимает голову. Старая привычка с тех времен, когда она еще могла видеть глазами.