— Пей, — тихонько шепчет он.
Она подчиняется. Глотает прохладную жидкость и думает о том, что происходит.
— Я и не подозревал, что ты на такое способна, — говорит шакал. — Что ты сделала?
— Нарисовала тебя рядом с собой… мне было плохо.
— Я это заметил. Ты… нарисовала меня? Просто представила, что я рядом, и я переместился сюда прямиком из «Черной Луны»?
— Нет. Вокруг меня было что-то белое… я решила, что на нем можно рисовать. Я не представляла тебя, Томас, а именно рисовала, как я это делаю всегда.
— Белое… — ворчит друг, убирая стакан подальше. — Иногда мне кажется, что ты и не слепа вовсе. Как ты можешь различать цвета, если твои глаза больше не видят?
— Все это внутри меня… Томас, прости, я не знаю, как это получилось… я не единственная рисующая в Рурке, но… из всех моих знакомых никто так не может. А ведь я всегда считала себя ущербной. Из-за того, что я полукровка, понимаешь? Я ведь ослепла именно из-за этого!
Томас молчит. Мэри чувствует его ужас, и ей хочется плакать от того, что шакал очень хочет оказаться как можно дальше от нее. Он боится ее новых способностей.
А потом она понимает, что ошибается. Это не страх, а озарение, в которое он не в силах поверить.
— Мэри… ты когда-нибудь встречала рисующую-полукровку? Такую же, как ты? — шепчет он.
— Нет… Ты же знаешь, что Тварям вообще запрещено иметь общих детей с людьми! Мои родители нарушили правила, за то и поплатились! Никто из моих собратьев не знает, что я полукровка! Я только Теням это рассказала…
— А что если все наоборот? — голос шакала становится совсем тихим. Но Мэри хорошо его слышит.
— Ты что сейчас имеешь в виду? — похолодев спрашивает она.
— Что если дети людей и Тварей, полукровки, наоборот, слишком сильны? Что если твоя слепота заставила твой дар вырасти до невероятных высот? Мэри, твои рисунки — живые! А полчаса назад ты нарисовала новую реальность. Изменила ее. И она подчинилась. Я здесь!
Мэри ведет плечами, чувствуя, как ее бьет крупный озноб. Не может быть… она так боялась, что когда ослепнет, станет совсем бессильной. А теперь…
— Никому не говори. Ни Капитану, ни Марле, ни Кире… никому!
— Почему? — Мэри слышит, как Томас хмурится. Он излучает желтовато-серое недоумение, но рисующей нравится, что его больше не мучает страх.
— Потому что я не знаю, как у меня это получилось. Потому что это слишком. Слишком лакомый кусок. Вспомни, сколько бед нам принесла золотая птица и ее способности. Всем нужна власть.
— Но Тени… мы твоя семья, неужели ты думаешь, что кто-то из нас тебя предаст?
— Когда о чем-то знают больше, чем двое, это перестает быть секретом. Томас, пожалуйста. Я сама скажу. Когда буду готова к последствиям. Да я и правда не знаю, как у меня все это вышло.