— Откуда ты взялся на мою голову?! Из-за тебя вся моя жизнь летит к чертям!
Бежит ко мне и бьется, как бабочка, в моих руках, плачет, всхлипывает. Током бьет, все нутро опаляет ядом, так и пальцы тянутся сжать ее тоненькую шею и свернуть, если бы не дитя, что уже живет в ее чреве.
Если только скажет, что аборт хочет…
— Ты все уничтожаешь! Все, чего касаешься, гибнет! Я… моя карьера… Ты все у меня отнял! Все рушишь и… Я ведь не нужна тебе и беременность эта не нужна!
Всматриваюсь в полыхающие ядовитые глаза, зеленые, затягивающие.
— Не отрицаю. У меня война зреет. Но случившегося не изменить. Аврора, я тебя захотел и ты стала моей.
Доношу истину. Я ведь с самого первого взгляда ее выцепил. Невозможное случилось, но если ошибся…
— Карьера модели, конечно, хорошо. Если ты хоть краем разума подумала о том, чтобы…
Если я в тебе ошибся, девочка, если ты такая же шкура, как все прочие, я тебя уничтожу.
Машет головой отрицательно и вопит мне в лицо, бьется, чтобы выпустил из хватки с отчаянной храбростью самки, защищающей свое дитя.
Халат спадает с плеч куколи, рассматриваю ее тело. Красивая. Как статуэтка и в чреве ее жизнь.
Впиваюсь в мокрые золотые тяжелые пряди, заставляю встать на цыпочки, призывно выпятить грудь, царапается, кошка.
— Я никогда не причиню вреда своему ребенку! Убей меня сейчас! Нас! Потому что аборта я не сделаю! Это мой ребенок! Мой! И отнять его у тебя не получится!
Обнимаю ее сильнее. Не ошибся. Тигрица с зелеными глазами. Своих не сдает, бьется до последнего.
Собственник внутри опускает взгляд на плоский животик и понимает, что решение уже принято. Оно неоспоримо.
— Успокойся. Девочка. Тсс, — шепчу и глажу по тоненькой спине, рассматриваю лицо. Щеки раскраснелись и грудь тяжело вздымается, — все хорошо, никто не навредит… ни тебе, ни моему ребенку.
Глаза прикрывает, истерика прошла и тихо выдыхает.
— Я думала, что заставишь опять выпить какую-то дрянь, чтобы решить проблему, или пошлешь на аборт! Ридли мне сказал тогда, что нельзя тебе иметь ни детей, ни семью…
Стреляет и попадает в цель. Мне слабости противопоказаны. Ситуация назревает. И все равно внутри зреет непоколебимая уверенность. Каждого с землей сровняю, но свое не отдам, зубами рвать буду.
— Моя женщина и мой ребенок неприкосновенны.
Истина.
Не могу больше терпеть. Сминаю дрожащие губы, пью ее стон. Провожу руками по ее телу. Хочется выпустить свою ярость и в ответ испить ее нежность до капли, испытать удовольствие, которое мне дает только это роскошное тело, дуреть от ее запаха, который усиливается.