Рывком обнимает, заставляет утонуть в хватке сильного тела и произносит твердо:
— Боль не может быть вечной, она кончится, поверь.
А я даже моргнуть не успеваю. Изнутри словно кадром взгляд Ивана, его слова…
Он ведь прощался со мной. Впечатление, что шел на осознанный шаг…
Истерика все же накатывает и начинаю быстро бормотать, словно заговоренная:
— Я его больше не увижу, не увижу, не увижу…
Странно находить успокоение в руках того, кто меня не особо терпит, но объятия Монгола крепкие, я жмусь к мужчине, желая вырваться из своей оболочки, желая избавиться от адских мучений, плачу и слезам нет конца.
Наконец, отрывает меня от себя, поднимает указательным пальцем мой подбородок и проговаривает твердо:
— Тебе есть ради кого жить, Аврора.
Улыбаюсь сквозь слезы и вытираю щеки ладошками.
— Да. Монгол. Есть. Наш с Иваном сын.
Отдаляюсь и Палач подчиняется. Выпускает меня.
Смотрит мне в глаза. Чуть дольше, чем мгновение.
Разворачивается и выходит в дождь.
Нелюдимый. Странный. Единственный, кому доверял Иван. Надежный как скала…
Дальше были похороны, на которые меня не пустили. Я так и не видела тела Ивана.
— Там не на что смотреть. Нельзя тебе. И на могиле ты не появишься.
Монгол непреклонен и логичен.
— По версии, которую я распространил, игрушка Ивана перешла в пользование Палача, не выходи за рамки отведенной тебе роли, малышка.
И смотрит исподлобья, глаза у него действительно тигриные, раскосые и иногда кажутся по цвету чистым янтарем.
— На этом все, Ава, иди в спальню, мне нужно заняться организацией.
— Мне кажется или ты меня все время гонишь?
— Не кажется. Я дал слово. Я принес клятву, малышка. Это для меня понятия, а ты слишком провоцируешь моего внутреннего зверя.
— Ты говоришь загадками.
— Нет. Реалии моей жизни.
— Чем я тебя провоцирую, Монгол?! Своим существованием?!
Встает из-за стола, откидывает документы. Надвигается на меня, и я вжимаюсь в диван, на котором сижу.
Цепляет волосы и заставляет откинуть голову:
— Я здоровый мужик с рефлексами и ты раззадориваешь. С самой первой встречи, как увидел твой зад, когда юбка оголила белоснежную кожу, меня повело.
Сглатываю гулко и кусаю губу, хочу отвернуться, не дает.
— Ты завела меня. Заинтересовала. Но тебя захотел ой брат. Табу. Девочка. У моего народа есть много правил, традиций, по которым я живу.
— Прекрати, прошу тебя…
— Ты задала вопрос, а я отвечаю. Я тебя захотел. С первого взгляда, но у меня есть два правила. Первое — не нарушать клятв. Второе — не приближать к себе никого.
— Так отпусти сейчас…
Ухмыляется.
— Я понимаю, почему Иван совершил ту же ошибку, что и я много лет назад, но я тогда был глупым пацаном, а сейчас все иначе и ставки другие…