— Я не понимаю, — проговариваю и голос дрожит.
Монгол красив, мужественен, но я полюбила Ивана и никого уже не вижу, да и вряд ли смогу когда-нибудь, обожглась уже, сильно.
— Уходи в свою комнату, Ава, займи себя делами, ты, смотрю, решила весь дом вверх дном перевернуть, вот и иди, девочка, просто будь от меня настолько дальше, насколько это возможно.
Встаю и на негнущихся ногах иду к двери, цепляюсь за ручку и оборачиваюсь, смотрю на застывшего великана, одетого во все черное. Словно у него вечная скорбь.
— И все же ты замечательный человек, Монгол. И я благодарна тебе за все, что ты делаешь.
— Беги, маленькая мышка, я могу быть гораздо хуже Ивана…
И глаза вспыхивают, словно пламя изнутри горит. Вылетаю за дверь. Он невыносимый просто. Невозможный, но вместе с тем именно Монгол стал моей единственной защитой от стаи.
Время шло, текло ручейком, журчало и закручивало в повседневную суету. Выбор обоев, мебели, общение с продавцами.
Глупости, которые занимали меня, чтобы не думать о главном
Перестановка всего, особняк менялся.
— Ты не спросишь, почему я устроила весь этот хаос? — задаю неожиданный вопрос Василисе, которая держит в руках два тканевых куска оттенка лазури. Именно этот цвет я выбрала для новых штор.
— Я знаю ответ, — приподнимает уголки губ в улыбке.
— Не осуждаешь меня?! Новый хозяин в доме — новые устои и порядки.
— То, через что ты проходишь, Аврора, тяжко. Если для того, чтобы не думать о муже, ты притащишь сюда бульдозер и сровняешь с землей пару стен, я пойму.
Улыбаюсь женщине и опять беру в руки огромный журнал с лоскутками. Как-то разом перестала плакать, слезы высохли, закончились, душа окаменела.
Монгол вел свою игру, не доверял никому и для всех я стала его игрушкой. В поместье он мало появлялся, с каждым днем становился все более замкнутым и нелюдимым.
Иногда мы сидели за одним столом, ужинали или обедали, Палач держал дистанцию, старался быть рядом ровно настолько, насколько позволяла легенда.
Мало ли. Даже у стен есть уши.
Шли дни, недели и месяцы. Благодаря росту и от природы худенькой фигуре совсем не походила на беременную.
В нашем случае это также сыграло на руку.
— Хорошеешь день ото дня.
Сухой голос в спину и я замираю в коридоре, оборачиваюсь медленно.
— Спасибо.
Опять при его появлении голос пропадает, но Монгол не отвечает, просто мотает головой и уходит, а я кладу руки на округлый и незаметный под одеждой животик.
— Не пинайся, малыш, это друг, всего лишь верный друг…
Единственное, что радовало, это маленькое чудо, которое крепло внутри меня.