Бизнес. Всего лишь бизнес.
— Похорошела…
Проговаривает Иван и голос у него глубокий. Сильный. А взгляд… Боже, как он на меня смотрит…
Это не передать словами. Собираюсь и отвечаю с иронией:
— Ну, на этот раз я не бегала по подворотням и не получала по лицу за нежелание явиться пред твои ясные очи.
Ухмыляется, губу кривит и, черт, как ему удается быть настолько обаятельным и опасным одновременно?!
Меня не воспринимают всерьез и мои слова вызывают снисхождение сильного мужчины.
— Иди сюда.
Обрубает и в глазах больше нет этого самого снисхождения. С таким Иваном шутить нельзя. Я словно интуитивно его чувствую и понимаю, где стоит остановиться и не идти на конфликт.
Сглатываю. В горле сухо. Прохожу к столу. Тянусь к спинке стула. Хочу сесть напротив, но Кровавый поднимает глаза и окидывает меня иссушающим взглядом.
— Нет. Ко мне подойди.
Не могу не подчиниться. Ни этому взгляду, ни голосу, ни магнетическому притяжению.
Делаю пару шагов и застываю рядом с Иваном, только вот в следующую секунду оказываюсь сидящей на крепком бедре мужчины.
Мурашки идут по коже, его запах ударяет в голову и на пустой желудок все перед глазами кружится.
Порываюсь вскочить. Не могу. Затихаю под его прожигающим взглядом. Дышу прерывисто. Сразу перед глазами кадрами наша сумасшедшая ночь, горячие пальцы ложатся на мое бедро и начинают медленно задирать платье, оголяя край чулка.
— Нет…
Шиплю и впиваюсь ногтями в крепкую руку.
Поворачиваюсь к нему и сталкиваюсь с белесыми глазами мужчины. Невыносимо видеть это лицо так близко, чувствовать жар, исходящий от сильного тела и быть в такой близости от твердых губ.
То, что происходит со мной, стоит Ивану приблизиться, не имеет никаких объяснений. Влечение, тяга, притяжение. Нет. Что-то большее, глубинное.
Продолжает ласку, обводит по узору резинки, слегка затрагивая кожу и я вздрагиваю от каждого касания.
— Обычно в дешевых фильмах говорят, что быть такой красивой — преступление. Но я бы тебя засудил…
— Ты вызываешь у меня встречное желание! — проговариваю зло и смотрю в лицо своего первого и единственного мужчины.
Жду реакции на свой выпад, но никак не ожидаю, что он откинет голову и засмеется.
Замираю от невероятной улыбки, в которой сверкает белоснежный оскал хищника.
— Язва… — выдыхает. Голос его глухой, тяжелый, насыщенный, глаза прищуривает в знак предупреждения.
Рука на моей талии сжимается сильнее, притягивая меня к литому каменному торсу, вдавливая грудью, а запах его тела ударяет в нос вереском.
Сдерживаемый вздох срывается с губ, а перед глазами словно карусель запускают. Мне становится плохо. Все же длительный перелет и голод дают о себе знать, меня ведет, прикрываю глаза, роняю голову на крепкое плечо, обмякая в сильных руках.