— Силы к твоему сведению нужно использовать рационально, их проявление могут почувствовать другие маргулы, а я не хочу, чтобы меня засекли. Когда я сказал, что применил силу, чтобы попасть внутрь, я имел в виду, что я на хрен выбил твою дверь, буквально. Уж извини, фокусы показывать не настроен. Что случилось, Ханна? — взирает он на меня с пронзительной требовательностью и где-то в глубине этого взгляда вскидывается не погашенная грусть.
Вместо ответа беру его за руку, притягивая её к своему лицу, приложив его холодную ладонь к своей щеке:
— Из всех твоих рук, правая моя самая любимая, — прошептала я, закрыв глаза. Такие вот объяснения. С бухты барахты сошла с ума, сначала отшила, за четыре года даже словом не обмолвилась, что нравится, а тут вдруг начала ластиться влюблённой кошкой.
— Ого. … Жар усиливается, если уж ты такой бред начала нести. Давай помогу. Тебе станет легче, а потом ты мне всё объяснишь.
— Это не бред, — обиженно бубню в ответ. — Ради меня используешь свои колдовские штучки?
— Хочу быстрее разобраться в ситуации, потому что и лишнего часа не намерен здесь провести! — резко отрезал он и его слова оказались намного холоднее, что его пальцы.
— Тогда я не хочу выздоравливать! — выпалила я, и на его лице наконец мелькнуло удивление.
— Как это понимать?
— Как это ещё можно понимать?! — превозмогая нарастающий стук в висках, возмутилась я. — Понимай, как есть!
— Что ты спятила? — уставился на меня Крис, попытавшись прикоснуться ко мне снова, но я начала отползать подальше, пока не упёрлась в стену.
— То, что я хочу, чтобы ты остался!
— С какой такой радости? — Крис всё-таки зажал меня в углу. — У меня нет для этого ни причин, ни желания.
— У меня зато они есть, — я понимаю, что сопротивляться ему сейчас бессмысленно, и невзирая на его монотонное бормотание какого-то заклинания, уплывая сознанием куда-то в небытие, я всё же успела прошептать, — Я так люблю тебя, Кристиан…
Комнату заливает дневной свет, занавеска легко колышется на приоткрытом окне, в доме стоит полнейшая тишина и я ещё никогда не чувствовала себя так хорошо. Но следом за этой мыслью меня накрывает страх, перепуг, что он исчез и больше никогда не вернётся.
— Кристиан!!! — с замирающим сердцем вылетаю из спальни и останавливаюсь, завидев его на кухне. Задумчиво обхватившего себя руками, глядящего в окно, вбирающего в себя повисшую тишину. Вроде бы родной, но, с другой стороны, уже такой чужой и далёкий.
Подхожу крадучись, еле ступая, на цыпочках и с упоением обнимаю его сзади, прижимаясь к его тёплой спине.