– Иссушенных не спасают, – наконец проговорил Дорн. – Это запрещено.
– Почему? – горько прошептала я.
– Эта девчонка – собственность Валдара. Если хозяин решил, что ей не жить, это никогда не обсуждается.
– Хозяин, – я недоумевающе захлопала ресницами, переводя взгляд с мертвой девочки на Дорна. – Она что, собака? Она же живая. Была живая, – хрипло прошептала я.
– Не собака. Но и прав у нее никаких на жизнь нет, если тот, кому она принадлежит, решает выпить ее до последней капли.
Стригой говорил это так спокойно, словно ничего не произошло. Но для него ведь и правда ничего не произошло, это для меня это было адом, а для него – обычный эпизод из жизни.
– А кого из них убили вы? – напряженно спросила я.
– Никого, – спокойно ответил Дорн. – Здесь Валдар развлекался со своей свитой.
– И вы просто смотрели? – наблюдая за мужчиной задала я еще вопрос.
Стригой ничего не ответил. Я покачала головой и окинула еще раз взглядом загубленных красавиц.
– Хозяин, – прошептала я. – А мой хозяин кто? Вы? Чья я собственность? Или еда? Или как вы нас называете?
– Твоя хозяин я, – все тот же неизменно спокойный тон и мне стало дурно.
– Игры судьбы, – хрипло проговорила я. – Помните, как я вам так же тогда маленькой говорила, что я ваша хозяйка? Как все обернулось. Хозяин…
Не успел Дорн опомниться, как я выхватила молниеносным движением торчавший у него за поясом кинжал. Мгновение и я подковырнула острым концом лезвия кожу на шее. Теплая струйка потекла по шее. Взгляд Дорна вмиг стал хищным, глаза потемнели и он, ухватив меня за горло, пригвоздил к стене.
– Что ты творишь? – прорычал он.
– Вы же хозяин, – отрешенно проговорила я. – Так пейте. Чего медлить? Иссушите сейчас. Не хочу ходить словно живой труп по дому. Один черт когда-то и я так же лягу здесь, как и эта девочка. Жить, зная, что тебя в любой момент могут выпить? Нет уж, увольте. Позволять стригоям бить себя, как это сделала ваша Тизара? Более этого не будет! Я не рабыня! Уж лучше сразу умереть, чем промучиться и в итоге закончить, как и все остальные. Я из Махаона, я не смогу склониться. Обратить меня нельзя, чтобы я смогла быть подле Тарона и в одночасье не пыталась убежать отсюда и прихватить его с собой. Я не смогу здесь жить! Понимаете? Поэтому пейте. Тарон погорюет пару месяцев и благополучно забудет обо мне. Найдете ему мать из своей триклятой крововсосущей шайки! Пейте! – заорала я, понимая, что все, что я сказала, в этот момент не просто пустые слова.
– Глупая девчонка, – прохрипел стригой, склонившись ко мне так близко, что дуновение его дыхания защекотало мое лицо. – Я же могу не сдержать себя и все будет так, как ты и сказала.