– А здесь чего ты? – окинула взглядом я огромный букет роз, который держала девочка.
– К маме пришла, – девочка грустно пожала плечами.
– К маме? – осторожно спросила я, помня и то, что сказал о жене Диран, и то, что сказала мне тогда Эдин.
– Да. Она ведь умерла. А там наш склеп, – показала она рукой на не менее огромное сооружение, чем склеп Рэнгволдов. – Хочешь, можешь пойти со мной. Мне было бы приятно.
– Ну, если ты не против, конечно пойдем, – я встала со скамьи и поправив платье пошла рядом с девочкой.
– А папа говорил, что видел тебя на той охоте, – сказала Зара, поглядывая на меня.
– Я тоже его видела, – улыбка на моем получилась вымученной на такую реплику девочки.
– И зачем ты туда пошла? Ты же человек. Зачем тебе смотреть на то, что творят вервольфы? Папа маму никогда не брал с собой туда, где, как ему казалось, ей будет неприятно присутствовать. Это удел волков. А люди должны жить без такого знания, вы ведь ранимые существа.
– Странно так, – поглядела я на девочку, но не договорив, прикусила язык.
– Что странно? То, что в заведении папы девушек учат всему этому, а рассуждает он по–другому? – девочка прищурила свои зеленые глаза и пытливо посмотрела на меня.
– Ну да, – повела я бровью, поняв, что несмотря на свой десятилетний возраст, передо мной была довольно–таки взрослая барышня, не по годам развитая.
– Я как-то слышала, как папа разговаривал с одним покупателем. Он сказал тогда ему, что если он хочет, чтобы покупаемая ним девушка была счастливой, то, несмотря на все то, что она знает и к чему ее приучали относиться спокойно, жить она должна как любимая женщина человека, а не вервольфа. И думаю, что он тоже так считает. По крайней мере с мамой он вел себя как человек, а не как вервольф. Почему и меня мама смогла родить. Папа не считал, что женщина должна быть лишена всего того, что у нее могло быть там, на землях людей. И пусть я полукровка и неизвестно примут ли меня в свое время при дворе, но я благодарна папе за то, что дал возможность маме родить меня. Жаль, конечно, что прожили они вместе очень мало. Но зато как любили друг друга. Папа, правда, очень изменился после ее смерти. Но я верю в то, что и он когда-то будет счастлив, – улыбнулась Зара, поднявшись по ступеням склепа и открывая дверь внутрь.
Очутившись в этом довольно–таки большом сооружении, напоминающем отдаленно небольшой замок, я вместе с девочкой подошла к саркофагу из белого мрамора, где было выгравировано имя «Кристина Мария Алерган, графиня фон Торджер».
– Алерган, Алерган, – пробормотала я удивленно себе под нос. – Господи!