— И что отец? Он не рассказывал о моем папе?
— Нет. Только наорал. Даже слова не дал вставить, — я расстроилась. Надеялась, что мне удастся узнать что-то о папе.
— А откуда он тебе звонил? — в нашей глуши нет связи.
— Не знаю. Номер был домашним. Наверное, в город поехал, вот и позвонил.
— Ясно. А что у вас с Глебом случилось? Почему он так хочет от тебя избавиться?
— А что он тебе сказал?
— Что ты приходила.
— Я думаю, он узнал, что я стучу тебе на него. Наверняка это Константин рассказал. Мерзкий старик!
— Да нормальный он.
— Ага, — фыркает Маша и складывает руки на груди. — Для тебя. Ты же хозяйка! А я рабыня!
Я устала обсуждать тяжёлую жизнь Маши. И закончила разговор под предлогом, что нужно проверить подачу. Повернувшись, увидела Мстислава. Неожиданно. Он раньше никогда не приходил на кухню.
— Олеся, дочка, — он улыбался, но как то фальшиво.
— Доброе утро.
— Я хотел предупредить, что сегодня придёт моя дочка с женихом.
— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы подали дополнительный прибор, — он просмотрел меню.
— Яйца пашот верните. Милана их любит.
— Хорошо, — он отложил меню в сторону, взял мою руку своими ледяными пальцами. Я подавила в себе желания освободиться. Мстислав не тот человек, с которым я могу сориться. С ним лучше дружить.
— Спасибо тебе. Не представляю, что бы мы делали без тебя. Ты такая умничка, быстро со всем разобралась, — он говорил много всякой ерунды, продолжая смотреть мне в глаза. Его энергетика такая мощная, я почувствовала слабость. Как только Мстислав ушел, я упала на стул.
— Госпожа, — подбежал взволнованный Константин. — Вам плохо? Может врача?
— Нет-нет. Все хорошо, — улыбнулась, чтобы успокоить его. — Тут жарко. Вот и стало плохо.
Я осмотрела накрытый стол, пока Маша накрывала.
— Нет, Маш. Этот прибор должен лежать слева.
— Тебе то откуда знать?
— Константин научил. Он занимается со мной по вечерам. Учит этикету, чтобы я больше не опозорилась, как на свадьбе. И не ела десерт не тем прибором. А я то тогда гадала, почему все так на меня уставились.
Мою талию обвили руки Глеба. Меня тут же бросило в жар, а голос охрип.
— Что ты делаешь?
— Обнимаю свою жену. Имею право, — нежно шептал он возле моего уха, обдав жаром. Его запах заползал в нос, а я словно на облаке плыла. Маша выронила нож и чертыхнулась. Руки Глеба на моей талии напряглись.
— Ты будешь завтракать с нами?
— Да, — подавила в себе ликование. Это никак не связано со мной. Просто приезжает его сестра.
— Она что здесь делает? Я сказал, чтобы она выметалась! — я скинула его руки.
— Маша останется!
— Олеся, поверь, так надо. — мы перешли на повышенные тона. Воздух между нами заискрился. Глеб едва сдерживается. Его руки сжались в кулак, мышцы напряглись и я бы позволила себе полюбоваться им, если бы не была так зла. Опять он за свое!