* * *
“Смерть для того поставлена в конце жизни, чтобы удобнее к ней подготовиться”, — писал в начале прошлого века известный сатирик Кузьма Прутков. Это парадоксальное высказывание, похожее, на первый взгляд, на некий изящный афоризм, по сути, им не является. Оно отражает его философскую позицию, не сатирика, конечно, а глубокого мыслителя, каким он, в частности, предстает в главной своей книге “Повесть о разуме”.
“Отношение к смерти — писал Кузьма Прутков в ней, — это одна из величайших проблем, с которой непременно сталкивается человек в своей жизни. Однако эта проблема не только не разрешена, но она даже мало продумана. Решение ее представляется каждому человеку в отдельности. А ум человека — слаб, пуглив. Он откладывает этот вопрос до последних дней, когда решать уже поздно. И тем более бороться. Поздно сожалеть, что мысли о смерти застали врасплох”.
Это, конечно, не единичное высказывание. Их довольно много, но одно из них, принадлежащее человеку, выросшему в стране, где физические и духовные аспекты смерти, очевидно, знают лучше всех землян, было бы, кстати сейчас привести. Речь идет о религиозном и светском правителе Тибета его Святейшестве XIV Далай-ламе Тензине Гьяцо[3].
“В конце концов, — писал он, — ни один из нас рано или поздно не избежит смерти. Поэтому, как приготовиться к ней, как пройти процесс умирания с наименьшим страданием… — все это вопросы жизненной важности для каждого из нас”.
Не готовиться к смерти в зрелые годы значит заснуть на посту во время осады, но не готовиться к смерти в преклонном возрасте — значит заснуть во время штурма.
Самуэль Джонсон[4]
Не секрет, что большинство людей весьма агрессивно отвергают саму мысль о подготовке к смерти. “Кто придумал эту чушь, — говорят они, — призывать нас жить с мыслью о смерти и, более того, как-то готовиться к ней?” В молодости эта идея кажется особенно абсурдной. Но и тогда древняя заповедь “Memento mori” (помни о смерти) зачастую оставляет интуитивное ощущение некой неосознанной истины, мимо которой мы, замотанные текущими делами, суетно и бездумно проходим. К сожалению, эти интуитивные проблески быстро угасают, сохраняется лишь живучий предрассудок, утверждающий, что “ощущение смерти за плечами” годится разве только на то, чтобы еще более ухудшить качество нашей и без того непростой жизни.
Последняя установка, конечно же, совершенно неверна, однако она все-таки находит своих сторонников, преимущественно в западной культуре. В философии же и традициях Востока сама тема смерти и подготовки к ней вообще не является дискуссионной.