В «гостиничку» они «зачекинились», значит, можно и гардеробом заняться, а заодно и прощупать, что за волшебные воды наполняют озеро Неро, ставшее магнитом для чернокнижников. Как там сказала мара, «чёрный пруд»? Очень романтично.
Романтичного оказалось мало. Как Вик ни старался – даже провёл Лента к озеру через городской парк с аккуратно высаженными клумбами, – но цветы Лента не заинтересовали, да и пакет с покупками колотил по ногам, хотелось поскорее разобраться с этой водой и отправиться восвояси.
Вода оказалась самой обычной. Лент синел и зеленел, обостряя восприятие, но ничего странного обнаружить не смог. Логика подсказывала, что это не удивительно. Чернокнижники – всего лишь люди. Да, в прошлом они были слугами могущественных чёрных, но чёрных-то нет. Вымерли.
Что ж так плохо соображается-то?
Это всё послеобеденная жара, прижигающая мыслительный процесс в зародыше. Хотелось завалиться в тень ближайшего дерева и мечтать с травинкой во рту под гул возмущённых сверчков и плеск воды. По озеру скользили лодки. Лент полез бы сейчас в любую из них, не задумываясь – и в прогулочную, и порыбачить. Нет, не сейчас, пожалуй. Лучше он полежит пока здесь, под деревом, и будет жевать свою травинку, а Анна найдёт ромашку и станет осторожно отрывать от неё лепестки, громко перечисляя вслух бессмысленные «любит» и «не любит». Лент замер. Если на последний лепесток выпадет слово «любит», то он получит поцелуй в нос и, если успеет сгрести её в охапку, то спрячет под себя и зацелует в своё полное удовольствие. Но Анна шустра и привычки его знает. Знает, что, если ускользнёт, то заведёт его ещё больше. Поэтому он должен быть начеку. А вот если выпадет «не любит», она сморщит нос и посмотрит на него с неприкрытым удивлением: «Чем я тебя обидела? Почему ты сегодня меня не любишь?».
Он любил её всегда, и она прекрасно знала об этом. Любил валяться с нею вот так бесцельно в траве – лучше в тени, но можно и на солнышке. Любил говорить с ней. Любил с ней молчать. С ней он чувствовал себя живым. Но если выпадало «не любит», баланс нарушался. «Ну-ка вставай! – командовала она. – Давай, давай, шевелись! Нечего здесь разлёживаться!»
Лент усмехнулся. Он часто мечтал об Анне, выдумывая и проговаривая в уме диалоги, но сегодня она «не слушалась». Он хотел валяться, а она требовала немедленно куда-то идти. Ну что ж, Лент сходит, почему не пройтись? Он открыл глаза и понял, что действительно расселся на траве напротив несказанно удивлённого художника, почему-то стоящего перед ним на четвереньках.