Есть, конечно, и еще как! Везде, где можно оставить глупую надпись, ее оставят – можно даже не сомневаться. Но волшебные создания с Той Стороны разве могут вести себя так же?
Рез, паршивец, опять отказался идти со мной, так что с Икелом мы были вдвоем. Что там за дела у друга, интересно? На мой вопрос он только отшутился, да так ловко, что я вспомнила о том, что вообще что-то спрашивала, только когда он ушел.
– Знаешь, Тихея, на самом деле мы не сильно отличаемся от вас, – я вздрогнула от того, что его вечно тихий и низкий, но немного скрипучий голос вдруг раздался над самым ухом.
Удержалась едва-едва от того, чтобы повернуться и по-дурацки удивленно вскинуть на него глаза. Напуганное сердце вдруг заколотилось, разгоняя кровь, и я зачем-то начала делать вид, что совершенно спокойна.
– Даже если это так, то не рассказывай мне об этом! – с фальшивым весельем хохотнула я, – Мне гораздо приятнее думать, что на Той Стороне чудовища из старых сказок живут…
Во рту резко пересохло от того, как четко я ощущала тепло его тела спиной. Какого черта он стоит так близко?! Хотелось сказать ему, чтобы отошел, но я почему-то застеснялась. А вдруг он подумает, что мне неприятно его присутствие? Или – еще хуже! – что оно меня смущает?
– Но ведешь-то ты себя, будто я твой ровесник-сосед, а никак не чудовище из старых сказок, – резонно заметил он, и в его голосе слышалась улыбка.
Я сглотнула вязкую слюну. Этот голос просто с ума сводит… Насколько же сильно он не подходит его наружности худощавого милого юноши, даже не начавшего еще матереть. Если мне пришлось бы с чем-то сравнивать, то его голос был бы похож на наждачную бумагу. Или на шипастую змею. Интересно, а существуют шипастые змеи?.. Ну, точно не на Этой Стороне!
– О чем ты так напряженно думаешь? – шапастая змея извивалась в моих ушах.
Я вдруг подумала, что вот так, когда я не вижу его тщедушную фигурку и добродушную улыбку, а только чувствую, что он стоит за спиной и шепчет своим шершавым, тихим голосом, он и правда похож на чудовище с Той Стороны. Но, неожиданно, эта мысль не напугала, а скорее взбудоражила. По спине и даже по голове вдруг разбежались мурашки, а губы онемели и я с трудом выдавила.
– О том, что хотела бы сама глянуть на Ту Сторону… – я и сама зачем-то заговорила шепотом.
Он выдохнул мне в макушку и вдруг уткнулся в нее лбом. Положил ладони на плечи. Было что-то дерганое и напряженное в этом жесте.
– Тихея, Тиша… – заскрипел он, – А ты когда-нибудь целовалась?
Краска ударила мне в лицо. Сначала от того, что Икел у меня такое спрашивает, а потом – от воспоминания о том, как я пыталась поцеловать дядю Дони! Я ударилась лбом об исписанную малышней стену брошенного храма. Господи, я же мечтала об этом забыть! Как бы я хотела об этом забыть! И у меня почти получилось… Это было даже еще более стыдно, чем не попасть на глазах у толпы в цель и выблевать завтрак от стыда перед ними же!