Лебедь издал одобрительно-хриплый звук, будто подбадривая. А я не могла сдержать в себе восхищение. Насколько же все маленькое сверху… Раскинувшиеся под нами долины вовсе не выглядели необжитыми – то тут, то там мелькали маленькие, как игрушки, поселения; засеянные ровными рядами поля и блестящие в лучах рассветного солнца водоемы… После хмурого, пыльного пограничья я будто попала в сказку, в иллюстрацию к сказке.
Чистое голубое небо, по которому плывут мягкие белые облака; сочная зелень, выросшая будто по линеечке, именно так, как надо, чтобы радовать глаз; сверкающие глади озер.
Была у меня такая дурная привычка. Насколько основательно я страдала, когда в очередной раз все шло наперекосяк, настолько быстро и неожиданно я приходила в себя, забывая обо всем, что мучило меня до.
Сейчас все мысли унесло ветром, что бил мне в лицо, и осталось только желание увидеть еще, увидеть больше. И легкий страх, что все это только сон, моя фантазия. Я проснусь – и окажется, что нет никакого Лебедя, не было никаких поцелуев и ласк. И полета – тоже не было. Такая дикость, что трудно поверить, что это все может происходить взаправду.
Расскажи кому, и не поверят. Да даже самой себе расскажи – и тоже поверить сложновато!
А то ли еще будет…
Не знаю, когда я устала восторгаться вслух и начала просто молча запоминать, отпечатывать в памяти. Все самое прекрасное нужно запоминать, чтобы в дурные дни было чем себя успокоить.
Когда мне было плохо, плохо по-настоящему, я воспроизводила в памяти, как встречала в детстве с дядей Дони рассвет на крыше нашего дома, куда тайно его провела. Или как сбежала ночью на поляну и сидела и до утра смотрела в Лес, на игру колдовских огоньков, слушала шорох веток и стрекот насекомых. Или как мы с Дианиной мамой и Резом на закате ели пирожки у старой церкви, и солнце тогда так красиво выкрасила белые цветочки вьюнков оранжевым и розовым…
Таких моментов было много, на самом деле. И сейчас стало еще больше.
С каждым взмахом его огромных, ослепительно-белых крыльев на глаза под нами все чаще попадались водоемы, прямо на которых островками стояли даже издалека изящные домики, порой соединенные друг с другом мостами. Икел снижался около огромного острова, будто полностью состоящего из многоуровневого дворца, тонко оплетенного золотым кружевом, и у меня было больше возможности рассмотреть поближе, кто там плавает в воде вокруг этого то ли огромного дома на маленьком острове, то дома прямо на воде.
Лебеди. Целая куча лебедей. Большие, маленькие… С такими же длинными шеями и белыми перьями, а порой небольшие, коротенькие, сероватые и смешные. Лебеди плавали везде, но завидев нас, вдруг бросились врассыпную, освобождая дорогу.