— Что с тобой происходит, Андрей? — водит пальчиками по щеке и точно ожидает ответа.
— Где Мила?
— Она ушла…и ты с ней даже попрощался. Она сказала, что дома поговорит с тобой, — растерянно поглядывает на меня, я же точно так же смотрю на нее. Ладно, разговор о ситуации с Леркой и ее пришибленным братиком терпит. Залог внесли… гуляй, Вася.
— Не могу поверить, что ты моя, — перевожу насмешливый взгляд на Есю и целую в раскрытые губы, вжимая ее в себя.
— Ты не хочешь рассказать мне? — отрывается от меня и тяжело дышит.
— Давай позже, — мой ответ явно ее раздражает, но она терпеливо сжимает губы и целует меня в лоб.
— Мне надо домой…переодеться и показать отцу, что меня не закопали в четырех пакетах в лесу.
— Скажи отцу о нас, Еся. Я серьезно, прятаться не буду все время.
Девушка грозно и даже воинственно смотрит на меня, а потом нейтрально отвечает:
— Я сказала, что скажу ему.
Мы расстались на странной ноте, вроде и не ругались, но что-то незримо витало в воздухе. Интуиция шептала, что мы на пороге грандиозного шухера, господа присяжные заседатели.
Часики тикают. Через пару часов я заявлюсь в отчий дом и дай Бог мне терпения.
Еся
Дом встречает меня молчаливо и пустынно. Странно, отец сегодня выходной…куда он мог пойти? На быстрый душ, переодевание и сушку непослушных локонов уходит от силы полчаса. После чего я терпеливо снова и снова набираю отца, всматриваюсь в солнечный полукруг, скрывающийся за горизонтом. Только с третьей попытки в трубке звучит гнусавый голос отца.
— Слушаю, блудная дочь.
Слабый смех выскальзывает из меня в ответ.
— Ты где, па?
— А вот догадайся, где я могу быть в свой выходной? — тяжело выдыхает. — Тут авария и вызвали срочно, тяжелый случай.
Выдерживаю пару секунд и выпаливаю на одном дыхании:
— То есть ты будешь вечером?
— Да.
— Я хочу поговорить с тобой, — закусываю костяшку большого пальца и еще чуть-чуть — проткну кожу. Сегодня точно надо все сказать, и чем обернется этот разговор…большая загадка. Вернее как, я готова к скандалу, коего не избежать, судя по вражески настроенному к Андрею отцу.
— Поговорим, раз хочешь.
Я не готова к войне, просто хочу, чтобы люди, которых я люблю…не ссорились. Осекаюсь на последней фразе, потому что впервые мысленно проговариваю это. Люблю, да. И мне чертовски страшно от этого, как будто я шагаю над пропастью без страховки. Пусть и вижу со стороны мужчины отклик, не свойственный простому увлечению. И есть в его взгляде что-то отчаянное по отношению ко мне, но любовь ли это? Я глупая и маленькая девочка, может и придумала себе все на свете. Но впервые в жизни так спокойно и легко. Словно я дома.