Если уж что втемяшилось ей в голову, то и топором не вырубить. Ни заставить и ни приручить, ведь она была своевольной и любящей делать так, как хочет она.
Взволнованная девушка забежала к себе и первым делом потянулась за телефоном, который, разумеется, предусмотрительно был на беззвучном режиме. Со зла, от обиды, разгрызающей душу на ошметки. Пара касаний к экрану, секунды ожиданий, и в трубке стали слышны гудки.
— Алло, — ответила мать Багировой, а Мила аж выдохнула со стоном.
— Мам…
— Солнышко, ну как ты там?! — женщина сразу воодушевилась, услышав голос дочери. Мила же в это время продолжала крутить себя на вертеле.
Эти минуты, что прошли с того момента, как Саша сказал ей о маме, и до секунды, когда она взяла трубку, показались ей вечностью. Практически рыдая, Мила одним потоком выпалила:
— Ты как? Вы врача вызвали? Что папа? Ты лекарства пьешь?
Дело было в том, что подобная ситуация однажды уже случалась, тогда, правда, уж точно не по вине Милы, но все же. Мать перенервничала, что отец не выходил на связь, будучи «на задании», и это неплохо так эмоционально припечатало женщину. Первый гипертонический криз. И пусть мать Багировой была всегда молодой и прекрасной, но случилось подобное, однако впоследствии не повторялось. Лишь на погоду слабо могло давать о себе знать и то редко.
— Милусь, да все нормально, ты не волнуйся…Никакого врача тоже не надо.
То есть?! Она так спокойно об этом говорила, как будто ничего эдакого и не случилось. У Милы аж дыхание сперло, ну быть такого не может! С такими вещами не шутят и уж тем более не игнорируют.
— Как это не надо? Ты что? Папа так просто спустил все на тормозах?
На том конце провода послышался нервный смешок.
— Вот как раз папа и не спустил, но это была реакция на резкую смену погоды, доченька. Не волнуйся, правда…Ты лучше скажи как вы?
Первым порывом было высказаться. Да так, чтобы никому мало не показалось, излить душу в мельчайших подробностях, рассказать обо всем, что тут успело произойти за считанные дни, но потом девушка вспомнила ночь, проведенную с Сашей, а также те нежные и граничащие с безумием, горячие касания к ее телу, и все гадкие мысли разом выветрились из головы.
Захлопнулись. Смятение поселилось в душе. То, что не должно было так прочно укорениться в душе, взяло и укоренилось. Багирова запретила себе даже думать о Саше в каком-то другом ключе, кроме как о друге ее брата. Но ему удалось опять растеребить тот маленький росточек, что зачах. За какие-то считанные дни раздул в душе Милы маленький уголечек, тлеющий едва заметно. О нем и девушка сама знать не знала, а тут открытие. Неправильно все это. Недолжно так быть.