Фигурка начинает мелко дрожать, от обиды или от боли, не ясно. Она обхватывает себя руками и смотрит на меня своими невозможно чистыми глазами в то время, как я впитываю ее эмоции и возбуждаюсь. Содрать одежду и разложить на столе. Хватая за пышную блондинистую копну волос. Срывая с губ крик наслаждения. Ублюдок.
Все тело словно в огне.
—А хотя да, я именно такой и буду. Ты ведь теперь ожидаешь от меня только этого.
Контрольный выстрел в голову, сейчас. Я переломаю ноги любому, кто подойдет к тебе. А потом закатаю в асфальт.
Света хватает сумочку на бегу, ноги на высоченных каблучищах заплетаются. Пытаюсь поймать, но она злобно вырывается, скребется как кошка. Со спины вдалбливаю в тело, распластываю по груди, наш контакт взрывает реальность, в глазах темнеет от лавины желания, накрывающей меня с головой.
Маленькая нежная и не моя. Никогда не будет моей.
Нам нельзя. Я убийца и беспринципная тварь, а она чистая девочка, которая абсолютно не заслужила такого подонка, как я.
— Отвали от меня, придурок, иди к своим проституткам и им указывай, что делать.
Да какие проститутки. Ухмыляюсь.
—Я все папе расскажу! ВСЕ!
В этом все звучит конец для нас обоих. Да я сам готов сказать уже, сам! Что толку-то, если все равно нормально не живу без тебя?!
—Зачем ты доводишь меня, Света? Зачем? — голос хрипит, скольжу кубами по волосам на загривке. Это взрыв сверхновой. Это мое безумие.
—Отпусти меня, — слезы текут по щекам девушки и оседают на моих ладонях.
Плач кислотой выедает внутренности. Зачем ты связалсь с ним? Зачем ты ходишь к нему на встречи, если он тебе не нравится? Думаешь, я не вижу, что это маска, думаешь, не понимаю, что все на зло?
—Не могу.
—Отпусти меня, отпусти, — вырывается, но делает хуже только себе. —Я хочу свободы! Ты мне вообще никто!
Я, черт возьми, счастлив, что мы чужие люди.
—Перетопчишься, — блокирую ноги своими. Нежный запах ванили сводит с ума. Ну что за наказание? Я никогда не дам тебе свободы. Не такой, которая может навлечь беду. Нет.
—Я все равно сбегу!
Отрывисто разворачиваю ее к себе и, цепляясь за подбородок, шиплю в полу распахнутые губы:
—Только попробуй, мать твою!
—Ненавижу тебя, ненавижу, — кричит и бьет маленькими кулачками по груди. Слезы градом льются по щекам.
—Тем более, мне терять нечего, — сдавливаю фигурку, втискивая в пространство между двумя колоннами. Глаза Светы расширяются от ужаса.
Бойся меня, правильно.
—ТЫ ВСЕ РАВНО НЕ ОН, СЛЫШИШЬ, НЕ ОН! — лучше бы ударила, честное слово. Я и без не понимаю, что по всем пунктам проиграю ее замухрыжнику, особенно в том, где числится яркий такой пунктик. Он не убийца, которому не положено иметь слабости, а я да.