— Да. Я узнал, что Штерн преподает, заработал денег на билет, и приехал к нему. Академия меня приняла и выделила общежитие. А уже через полгода я продал свою первую картину. К концу обучения у меня было достаточно денег, чтобы купить этот дом и начать строить для других.
— Как профессор вел занятия?
Мун удивленно развел руками.
— А он их не вел. На всех занятиях он просто рисовал вместе с нами. Иногда ходил по рядам, поправлял огрехи на наших картинах. Лично он практически ни с кем не общался. Поймите, он не теоретик. Теорию преподавали другие, и мало кто из нас ходил на нее первые пару лет обучения. Штерн показывал, как работать. Он вдохновлял своим примером. И лучшие работы он выставлял наравне со своими. Именно с его подачи продались мои картины. И ему я благодарен за легкий старт.
— Точно ли легкий? — задал новый вопрос Аксель, чуть наклонив голову. Художник помолчал, изучая его лицо.
— У меня легче многих, поверьте, детектив.
— Поясните?
Сэм встал, подошел к кофе машине и обернулся. Его волнение пульсировало в воздухе, но сложно было сказать, с чем именно оно связано. Художник выглядел озадаченным.
— Он помог мне продать первую картину. И вторую. А в выпускной работе третьего года дал совет, который превратил ее в шедевр. Она ушла за полмиллиона долларов, что казалось нереальным в то время. Даже сейчас эта сумма весома, если говорить о проходных работах.
— Он стал вашим… директором?
— Нет. Он помогал своим ученикам. Не только мне.
— Хорошо. Можете что-то добавить про профессора?
— Он мрачный тип. И он гений.
— А в чем заключается его гениальность?
Аксель положил ладони на стол, не скрещивая их, и подался вперед. Его лицо было приветливым, взгляд — спокойным, поза — открытой, но Сэм, казалось, сжался. Художник вернулся к столу, сел, поправил рукава рубашки и наконец снова взглянул на детектива. Его глаза стали прозрачными, кристально-чистыми и определенно честными. Впечатление портили лишь расширенные зрачки.
— Вы не художник и далеки от живописи, детектив Грин. Я не смогу объяснить вам, в чем именно заключается его гениальность, помимо того, что уже сказал. Этого человека окружает аура творчества, темная, мощная, всепоглощающая. И он подбирает себе в ученики тех, кто способен существовать с ним в одном пространстве. Нужно уметь отключаться от реальности и ловить высшие или низшие, как хотите, слои времени, чтобы увидеть то самое мгновение, которое отразишь на холсте. Гениальна не просто его техника — техникой в наше время сложно кого-то удивить. Гениально то, что он рисует. Вы попадаете в другой мир. И вам кажется, что этот мир совсем рядом, он уже проник в реальность и уже смешался с твоей жизнью. На его картинах свет и тень. Реальность и то, что лежит за ней. И это не кошмары. Это просто альтернатива, которую мало кто из нас осмысленно допускает, но которую внутри себя признают все.