Он давал себе обещание не привязываться к Саре, не ждать от нее того, что следует ожидать от родителей, но, столкнувшись с новыми обстоятельствами, чуть не сломался. С головой ушел в учебу, занялся бумажной стажерской работой. А потом случилось непоправимое. Второе ноября 1993 года мужчина помнил также отчетливо, как свое имя. Этот день перечеркнул все, окончательно расставив все точки над «i».
В пятницу второго ноября двадцатипятилетний Аксель Грин, как обычно, отсидел четыре лекции в академии, а потом отправился в участок. Ему нужно было систематизировать и описать улики по бытовому убийству, которое произошло за пару дней до этого. Допрашивать свидетелей и принимать непосредственное участие в следствии ему не позволяли, но впервые допустили до улик. Он чувствовал себя почти счастливым, и буквально бежал на работу, не обращая внимания на пронзительный моросящий дождь. После песчаных бурь влага неизменно поднимала ему настроение. Он почти не мерз, не обращал внимания на дискомфорт и думал только о том, чем сейчас займется. И все же ухо уловило обрывки интересных фраз, и он остановился у курилки. Там стояло несколько человек. Аксель узнал Рэймонда Лока, криминалиста, Этьена Боннара из убойного, Дэниела Астера, опытного следователя, который Грину почему-то не нравился.
— Еще один труп, — тяжело повторил Боннар, кивнув стажеру, который остановился и достал сигареты. — Слишком быстро. Вчера. Сегодня.
— Улик нет, — проговорил Дэниел. — Рисунок тот же. Тело на дереве, дерево в красивом месте, рядом сложена композиция из цветов. Ребенка расчесали, поправили на нем одежду. Эта сволочь просто издевается.
— Почему он изменил себе, почему два убийства подряд? — произнес Лок. — Это нелогично.
— Он не просто так выбирает дни, — продолжил Боннар.
Аксель закурил. Шестое чувство заставляло его оставаться здесь, среди опытных, еще не принявших его в свои ряды специалистов, которые обсуждали текущее дело. Душитель, как его быстро прозвали, появился три года назад, Аксель еще находился в армии. Он узнал о нем, когда вернулся. Сначала никто не придал значение одиночным смертям детей. В Треверберге часто гибли люди, в том числе и дети, в том числе, без особых причин или мотивов. И повешенные мальчики и девочки, хоть и привели в ужас общественность, полицию оставили равнодушной. Равнодушие исчезло уже к концу 1991 года, когда следствие насчитало пять трупов. К текущему моменту их стало девять, десять, судя по всему. Убийца выбирал детей от трех до десяти лет, отводил их к красивому дереву в красивом месте, как выразился Дэниел Астер, и вешал. Вешал всегда на веревке. Ни отпечатков, ни частиц кожи или крови, ни сопротивления. Дети доверяли убийце. Это единственное, что смогли установить криминалисты. Грин не обладал достаточными деталями, чтобы понять, где именно забуксовало следствие, не имел права попросить включить его в команду, и теперь слушал, затаив дыхание. Мужчины поглядывали на него, но не прогоняли. Но они казались потрясенными.