— Ты не передумаешь?
— Нет. — Он покачал головой, сделал еще глоток чая. Посмотрел на нее и улыбнулся. — Все будет хорошо.
* * *
Сборы были короткими и неловкими. Аксель не мог взять с собой вещи, которые приносила Сара, Саре не удавалось принести ничего из того, что действительно требовалось. Она плакала, но из последних сил старалась сдержать слезы. Аксель молчал. Ей страшно было осознавать, что их маленькая семейная жизнь подошла к концу. Три года назад она вошла в кабинет Дерека Смола и подписала документы на оформление опеки. Два года назад она сдала все экзамены, прошла все проверки и усыновила Акселя. Полгода назад он выиграл городские олимпиады по физике, химии и математике. А сегодня он уезжает для того, чтобы воевать на чужой войне. В Треверберге не существовало обязательной воинской повинности, и Сара даже в страшном сне не могла представить, что ее сын выберет этот непростой, опасный, убийственный путь. Она поощряла его увлечения боевыми искусствами, ей нравилось, что он разбирается в оружии и может часами пропадать в технической библиотеке за изучением чертежей стрелкового оружия. Казалось, это нормально для подростка. А вышло вот так.
Он улыбался и шутил, уверяя ее, что все будет хорошо. Но Сара, чувствуя себя полной дурой в своем ситцевом платье под цвет его глаз, не могла поверить, что ее маленькое счастье закончилось так нелепо. Она не понимала, что если в эти минуты из них двоих кто-то и был подростком, то только она.
Юноша упаковал рюкзак, завязал его, пересек комнату и положил руку ей на плечо, чуть наклонившись, чтобы заглянуть в глаза. За два года он существенно вырос и стал выше почти на две головы.
— Что бы ни случилось, помни, что я до конца своих дней буду благодарен тебе за тепло. И дело не в бумагах. С первых дней после смерти родителей ты была рядом. Я это помню. И сделаю все, чтобы отплатить тебе добром за добро.
— Просто останься живым.
Он кивнул, снова улыбнулся своей серьезной улыбкой, которая никак не вязалась с возрастом, взял рюкзак и молча вышел за дверь. Он запретил себя провожать. Не сказал, куда летит. Саре не нужно было знать деталей. Ей нужно было осознать только один простой факт. Она осталась одна.
* * *
Весна 1987 года
Треверберг
Энола Мирдол смотрела на Сару странным взглядом существа, которое настолько в себе, что не полностью осознает, где находится. Девочке было тринадцать, она жила здесь уже десять лет. Александр навещал ее по мере возможностей, но не стремился оформлять опеку. Сара не осуждала — сиротам сложно устроиться в этом мире и часто намного правильнее было остаться в детском доме, чем перебиваться с хлеба на воду со старшим братом, который пока не встал на ноги. Энола понимала. В свои тринадцать она казалась совсем взрослой, неуловимо напоминая Саре поспешно повзрослевшего Акселя.