После ухода стажера Логана Мун забылся тревожным сном, в котором он сам был тем самым Рафаэлем. Он увидел и прочувствовал это столь ярко и остро, что, проснувшись, долго не мог осознать, в каком из миров находится. Во сне он убил девочку трех лет, осушил ее, смешал кровь с синтетическими антикоагулянтами, получил относительно устойчивую жидкость и начал рисовать. Он стоял возле стены с тонкой беличьей кистью в руках и наносил штрих за штрихом, создавая облако в стиле Рафаэля. Он ничего не чувствовал и думал только о красоте и мощи рисунка. Его не мучила совесть, он не осознавал, что это убийство. Во сне он, если это возможно, стал больше художником, чем в реальности.
Проснувшись, он подумал, что нужно рассказать Ковальской о сне. Он предположил, что внутри живет другой Сэм, о котором он ничего не знает. Что он на самом деле псих-маньяк, который ходит по городу, залезает в дома и убивает детей. И эта мысль не оставила ничего в его душе. Он думал ее так же, как любую другую. Например, что заказать на ужин, в чем явиться завтра в галерею или в какой ресторан позвать Тео, чтобы она наконец сказала «да». Реальность расплывалась, и художник, не осознавая, что делает, поднялся в мастерскую, достал скетчбук, взял в руки карандаш и несколькими поспешными движениями набросал силуэт ангела, лужу крови под ним и странные массивные облака над ним. Через тридцать минут Сэм вырвал лист из скетчбука, смял его и бросил, не разрывая, в мусорное ведро. Перед глазами еще стояли кровавые обрывки сна.
Он дернулся и чуть не врезался в стол, когда зазвонил телефон. Тяжело сглотнув, художник протянул руку и взял трубку.
— Мун, слушаю вас, — отозвался он еле слышно.
— Это Говард Логан. Простите, что надоедаю, но нужно еще раз встретиться. И срочно.
— Он… снова убил?
— Нет. Но у детектива Грина есть одна идея, которая вам понравится. Вы сможете приехать?
— В… в участок? — у Сэма подогнулись ноги, и он упал в кресло. Голова кружилась.
— Да. Сможете приехать сейчас?
— Да, хорошо, — он посмотрел на часы. — Буду через тридцать минут.
Самуэль положил трубку. Наклонился, достал из мусорной корзины смятый скетч, расправил его на столе и включил настольную лампу. Он вглядывался в рисунок, с каждой секундой все сильнее бледнея. Он узнавал эту технику. Редкую, мощную технику рисунка, которую всегда использовал. И она была идентична тому, что он видел на фотографиях. Интересно, если он попросит его привести на место преступления, он сможет сказать что-то еще? Он знал, что дома идеально отмывают, и нужно будет ждать следующей жертвы.