– Ты на интернате, – напомнил он. – А я сегодня вечером занят.
– Да оставь ты свою лабораторию хоть на вечер…
– Я в кино иду.
Если бы сейчас снова выполз умирающий лебедь, я была бы не так поражена.
– В какое это кино? – поинтересовалась я, полная дурных предчувствий. Сначала линзы… потом кино… – Ты же тоже на интернате!
– Меня на сегодня отпросила бабушка, – терпеливо пояснил он, избегая смотреть мне в глаза.
– А в кино ты с бабушкой собрался?
– Нет, – он вдруг решительно повернулся ко мне. – С Кариной.
– С Вольпиной? – зачем-то уточнила я, хотя других Карин в «Иве» не было.
– С ней, – он по-идиотски расплылся в улыбке и превратился в прежнего Анчуткина. – Я ее пригласил, и она согласилась. Представляешь?
– Хвостиком не завиляй от счастья, – сухо сказала я. – Как знаешь, Боря. Если тебе не интересно по отца, я сама спрошу Коша Невмертича.
– Ты домашку всю сделала? – Анчуткин прикинулся, что не услышал, и лихорадочно принялся листать тетрадь. – Я по последнему номеру сомневаюсь…
– Сомневайся дальше, – отрезала я и сама уткнулась в учебник, не видя ни одной строчки.
Вольпина! Поганка!
Я была уверена, что Борька ей совсем не интересен. Да она связалась с ним, чтобы лишний раз уколоть меня. И вызнать новых секретов. Ведь этот лопух всё расскажет!..
– Василиса, – робко потянул меня за рукав Анчуткин. – Ты как у ректора спросишь? Он сегодня в отгуле. Не спрашивай. Зачем тебе? Всё равно…
– А ты прямо всё знаешь о ректоре! – огрызнулась я. – Пусть в отгуле, я к нему домой загляну.
– Ты же на интернате! – переполошился он.
«И что? – хотела ответить я. – В первый раз что ли? Перелезу через ограду, поймаю такси – и на Гагаринскую».
Но вместо этого я сказала, помолчав:
– Точно, я же на интернате. Совсем забыла. Значит, буду ждать, когда Кош Невмертич появится на работе.
– Правильно! – Борька даже вздохнул с облегчением.
«Лопух, – подумала я злорадно. – Меньше знаешь – меньше знает Вольпина. Развлекайтесь там, в кино. А у меня свои дела».
Конечно, вопрос о том, жив отец Анчуткина или нет, волновал меня постольку-поскольку. Зачем волноваться, если самому Анчуткину это было по барабану? Но как предлог – сойдет. Значит, Кошенька взял отгул? Если опять для того, чтобы позажигать в розовом слонике с какой-нибудь лисичкой, то вечер томным не будет. Василиса Опасная обещает.
После занятий я неторопливо и с удовольствием поужинала – тем более, что Вольпиной не было в столовой, и её «конфетки» вели себя смирнее овечек, предпочитая даже не смотреть в мою сторону, а потом пошла в комнату общежития, но отдыхать не собиралась.