Я все-таки открыла дверь, в тусклом свете лампы на лестничной площадке Громов осмотрел меня с ног до головы, задерживая взгляд сначала на голых ногах, а потом на газовом баллончике, который я сжимала в руке.
Ухмыльнулся, покачав головой. Я пошла в комнату, все равно не отвяжется, а стоять на пороге в два часа ночи не хочу. Дверь захлопнулась, квартира погрузилась в темноту, дальше грохот, шум и отборный мат.
— Что, блядь, это такое?
— Сервиз, но, скорое, уже то, что от него осталось.
Не хочу включать свет, я растеряюсь рядом с ним. Ладони мокрые, убираю баллончик и телефон.
— Черт, я ногу сломал.
— Не преувеличивай. Вопрос покажется странным, но что ты здесь делаешь?
— Соскучился.
— Тебе знакомо это чувство?
Какие странные творятся вокруг меня дела: один просит извинения, другой скучает. Бывший муж лично приезжает с просьбами.
— Кто приходил?
— Это допрос?
— Кристина!
— Бывший муж.
Проще ответить, разобраться со всем и пожелать Громову доброго пути.
— Что хотел?
— Тебе это будет неинтересно.
— Кристина!
Стоит такой весь деловой, физически чувствую напряжение, что исходит от него. Зачем он вообще лезет в мою жизнь? Или это такой новый вид благотворительности — помогать малознакомым женщинам?
Как назло, за окном ясная ночь, по небу рассыпаны звезды, яркая луна освещает мою маленькую комнату, в которой сразу стало тесно. Громов такой огромный, широкие плечи, светлая рубашка, он без пиджака, щетина на щеках отросла еще больше. Если не знать его фамилии, можно принять за кавказца.
— Вот, держи и уходи.
Не отвечаю на вопрос, засовываю ему в руки черную коробочку. Смотрит вниз, хватает меня за локоть, резко притягивая к себе, отшвыривая коробку на пол. Такой небрежный и красивый жест, если учесть, что там бриллиантов на почти шесть миллионов.
— К черту эти камушки.
Да и правда, кому нахер они сдались? Пусть валяются у наших ног.
А по спине бежит сразу миллион мурашек, на мне бесформенная футболка и простые хлопчатобумажные трусики. Абсолютно ничего развратного и откровенного, но даже в темноте я вижу, нет, скорее, чувствую огонь в глазах мужчины.
Мне все равно, как я выгляжу, кожа горит под его пальцами, больно, но я молчу. Снова черная смородина и мускус наполняют легкие. Тишина, наше дыхание, стук моего сердца, как обратный отсчет очередного грехопадения.
Восемь… семь… шесть…
— Откуда ты взялась такая?
— Какая?
Игорь так близко, хватка слабеет, ведет по руке до локтя, выше, под футболку, сжимая плечо.
Пять… четыре… три…
— Не могу понять, но тебя одновременно хочется целовать, трахать до хрипов и стонов, смотреть на твои откровенные оргазмы, а потом забыть навсегда.