Да я даже не знаю, который час!
— Липова, вернитесь на место, — мягко попросил Мороз Морозович.
— Н-не хочу. Мне кажется, вы хотите меня убить.
— Я студентов не убиваю, а спасаю. Как вас сегодня, — намекнул он на произошедшее.
Нечестно. Давление авторитетом!
Поставила тарелку, села, щедро влила в себя вино и приготовилась слушать рассказ о моей несостоявшейся преждевременной кончине.
Уверенный и безучастный ректор молчаливо намекал, что ждет моих вопросов. Ох, ну конечно. Надо поуговаривать, порасспрашивать…
— Вы знаете, что со мной случилось?
Еда всегда успокаивает. Жевать и слушать намного легче, чем услышать горькую правду и беззвучно открывать рот, а потом впасть в уныние. У меня целый поднос с пирожными, они мой антистресс.
— Проклятие, — спокойно произнес Мороз, — сильное, из древних. Васильева не забудьте поблагодарить, вовремя меня позвал. Мог не успеть, — он отставил пустой бокал.
У меня самый лучший друг на свете. Я не то что отблагодарю, я его расцелую!
— Знаете, кто меня проклял?
Дайте мне адреса, имена и я за себя не ручаюсь. Месть будет ужасна и поучительна.
— Я выясню, — заверил Мороз. — А вы учтите: никакой самодеятельности.
Он произнес четко и размеренно, чтобы не могла сослаться на проблемы со слухом.
— Вы меня поняли, Варвара?
— Поняла, — буркнула, сдаваясь под пытливым взглядом. — Что тут непонятного… Вы ведь будете держать меня в курсе событий?
— Еженедельный отчет, краткий обзор в конце дня устно и письменно…
Издевается. И ведь взрослый мужчина, а над пострадавшей девушкой изощренно насмехается.
— Мне важно узнать, кто захотел моей смерти, — без тени улыбки произнесла тихо и твердо.
— Я хочу это понять не меньше вас.
Взгляды пересеклись. Его ярко-голубые глаза, полные решимости, таящейся в глубинах мудрости и силы…
Залпом допила вино, не в силах перестать заглядывать в пленяющие льдинки. И впрямь его глаза похожи на лед — красивый, с лазурными переливами. И кожа с неповторимым узором на пару тонов темнее…
Один раз мне хватило наглости провести рукой по щеке ректора. Честно, я бы сделала это снова. Чтобы удостовериться, вдруг узор все-таки можно прощупать?
— Знаете, как дети смотрят на желанную игрушку? — неожиданный вопрос заставил прийти в себя.
— Хм… да, наверно, — ответила совершенно не понимая, к чему он клонит.
— Вы также смотрите на меня.
— Что? Я? Я не считаю вас игрушкой, Мороз Морозович, честное слово. Просто у вас кожа такая необычная, ее хочется потрогать, пощупать, рассмотреть, но вы не подумайте, что я вас желаю или что там еще вы увидели.
Наговорила. Осознала масштаб вылетевших слов и хлопнула себя ладонью по лбу.