Не выдохнуть, словно все ребра переломали. Но с ребрами все в порядке. Разбито только лицо. Просто, не дышится. Не дышится и все тут. В груди горит…
В мою сторону идут кикеры. Скрещиваю демонстративно предплечья, отрицательно качая головой. Не хочу разговаривать. Не могу. Тормозят.
Ставлю локти на колени, закрывая ноющее лицо. Сердце так и бьется на разрыв, не желая успокаиваться после драки. Я дезориентировано смотрю на выезд. Начинает биться еще больнее. Агония какая-то. Невыносимо.
Намутил я, короче… А теперь не отмоешься. А еще я не вижу смысла отмываться. Она уехала. Правильно. Молодец. Не для меня девочка. Вот и все. И отмываться перед ней не надо.
Все же по-честному. Я эту яму выкопал, я в нее и урылся. Не хочу, чтобы она была рядом и хавала вместе со мной! Она «выплюнет» меня. Динка — кремень. У нее на мне свет клином не сошелся. «Живем дальше», как она говорит.
И объясняться, убеждать ее… Ничего не хочу.
Мне так плохо в этом состоянии, что хочется дорвать себя. А как? Только один есть способ — вернуться туда, откуда я выскочил зачем-то.
Замутил историю с Динкой, идиот. А не надо было этого. Ни ей, ни мне. И у всех было бы все хорошо. И у нее. И у меня. А сейчас плохо у всех…
Кислицын предупреждал, что так будет. А мне казалось я все удержу под контролем. И что теперь? А теперь все. Лажаешь, Дагер. Все время лажаешь. Не моя сторона. Не вывожу я в играх за свет. Я так не умею жить. Я хочу в свою тьму. Там проще. Там легко дышится и нигде не горит. И с кикерами я поэтому говорит не хочу.
«Серафима, забери меня, пожалуйста, мне плохо». Отправляю.
— Рафаэль… — подходит ко мне медсестра. — Покажи лицо.
Лениво поднимаю голову.
Вытирает антисептическими салфетками.
— Не ожидала от тебя.
Я и сам не ожидал.
— Лед, — протягивает замороженные в пакете кубики.
— Не надо мне.
Не хочу. Мне не хочет лечиться и пить обезболивающие. Мне хочется чего-то обратного.
— Психолог хочет с тобой поговорить.
— О чем? О технике безопасности пользования рукоходом? — ухмыляюсь зло. — Я почитаю…
— Прекрати! Все же понимают, что это была драка.
— Не было драки, — подсаживается рядом Паша. — А можно мне лед?
Забирает упаковку.
— Ладно, сидите, миритесь, — уходит медсестра.
Охрана не сводит с нас глаз. Воронин прижимает пакет к разбитому лицу.
— Чего сдулся-то? Объяснишься с ней…
— Нет.
— Что — нет.
— Не буду я объясняться, меня устраивает все. Пусть думает, что я.
Закрываю глаза. Прооравшись внутри, спокойно открываю.
— Странный ты чувак, Раф. Хрен тебя разберешь. Каждый раз кажется, понял, что ты за фрукт, а ты снова выдаешь что-нибудь такое, что ломает картинку. И вот опять сейчас удивил. Может, ты шизик?