Глава 43. Лев и ЧереПашка
Дина
Мы едем в сторону моего дома. Или, подождите… Нет, конечно. Это дом Дагеров теперь. Громкий звук работы двигателя и шлемы мешают мне спросить — зачем?
Но останавливаемся мы не доехав. Возле одного из респектабельных домов. Поскромнее, чем у Дагеров. Примерно такой же, как наш. За стальными прутьями кованого забора лает, виляя хвостом большая собака.
— Пять минут подожди, мне нужно ключи взять.
Паша проходит внутрь, тискает между ушей собаку. Она затихает, присев у забора и подозрительно смотрит на меня.
Через пару минут Паша сбегает с крыльца.
— Павел! — неожиданно появляется следом за ним мужчина в форме.
По внешнему сходству заметно, что отец.
Что-то негромкой выговаривает. Лицо словно неживое, застывший портрет. А вот губы… Губы у него такие… Неприятные. То оскаливаются презрительно, то вытягиваются в бездушную линию. И глаза очень светлые холодные. Не моргает… На фашисткого офицера похож. Прямо, как моя Белла. Это одна безжалостная порода. Я таких сразу вижу.
Паша опускает взгляд, молча выслушивая.
— В глаза смотри мне, когда с тобой говорю, — повышает голос его отец.
Эмоций в этот голос не добавляется, только еще больше льда.
— Понял меня?
— Понял.
— Свободен. Фу! — неожиданно рявкает на ткнувшуюся головой в руку Паше собаку.
Вздрагиваю.
Огромный пес испуганно отлетает на несколько шагов.
Паша возвращается. Садится передо мной.
Когда обнимаю его, чуть повыше талии, чувствую даже через кожаную куртку, как долбится его сердце. У меня и самой так долбилось раньше, когда меня морально прессовали.
Нехороший у него отец. И брату его действительно — конец, если что-то такое всплывет.
Я сочувствую. Уж лучше никакого, чем такой.
— Почему ты не в военном?
Мне кажется такой папа мог отдать сыновей только в военное.
— Год проучился. Потом — травма.
— А брат в военном, да?
— Да, — вздыхает.
— Он младше, старше?
— Мы двойняшки. Экошники.
Едем опять куда-то.
Внутри меня тревожно и неприятно. Паша помогает не просто так. Я помню, что ему от меня надо. Он пока не говорит об этом, но скажет.
Я не думаю сейчас про Рафаэля. Я думаю про деньги. Считаю снова, на сколько их хватит, чтобы погасить страх, противной змеей неопределенности вращающийся внутри меня. Я ей даже благодарна — этой змее, за то, что она отвлекает мои мысли от Рафаэля. Есть реальные жизненные сложности, когда они обрушиваются, душевные страдания отступают и ждут своей очереди.
Она наступает, обычно, когда ты ложишься спать и закрываешь глаза. И я боюсь сегодня засыпать.
О чем бы я не думала, образ ангела все равно стоит внутри. Он молчит. Не оправдывается, не глумится. Я чувствую только взгляд.