Но когда музыка внезапно обрывается, мое сердце словно вырывают из груди. И забирают с собой.
Все…
В полном смятении чувств я смотрю в потолок.
Звуки потихонечку начинают возвращаться в больничную реальность. Скрипящая каталка… Шаги… Голоса… Выкрики персонала…
— Диночка, — заходит Надежда Макаровна. — Агния Устинова просится зайти. Можно, я пущу?
— Хорошо… — шепчу потеряно.
И только когда Ася заходит, я понимаю, что от меня хотела Надежда Макаровна.
А я не готова общаться. Я заплаканная. Я разбитая. Мне стыдно за себя. Пульс разгоняется!
— Привет, — пододвигает Ася стул, садясь рядом.
Сжимает слегка мои пальцы. Молчит…
Я не знаю, что сказать. В тяжелые моменты я не допускала, чтобы рядом со мной были люди. Я не понимаю о чем говорить.
— Привет… — шепчу я.
И мы снова молчим.
Ася поправляет на мне одеяло. Промакивает салфеткой виски.
— Оо… Я тоже расплакалась, — покаянно признается она. — Это было такое пронзительное признание!
— Не надо, пожалуйста…
Переключаясь, рассказывает про подарки от ребят. Прикручивает к кушетке лапу для телефона. Устанавливает его туда.
— Здесь настроен голосовой помощник. И голосовые программы. Яна, когда была слепа, пользовалась этим всем. Так что ты легко справишься… Мы будем тебе звонить. Чтобы — отвечала! — требовательно. — Будем скидывать видео с уроков, задания…
Вряд ли я смогу окончить школу в этом году. Но я очень благодарна!
— Если что-то надо — говори, мы привезем.
— Ась… — шепчу шокированно. — Спасибо.
— Пожалуйста. И пусти, ради Бога, Дагера.
Испуганно кручу головой, забывая про позвоночник. Корсет тормозит мои попытки.
— Нет!
— Ну почему, Дин? Что ему еще нужно сделать??
— Ничего не нужно…
— Не любишь его? — мучительно выдыхает Ася.
— Люблю…
Зажмуриваюсь.
Люблю! Очень!
— Обижаешься до сих пор?! Но он же…
— Нет.
— Почему тогда?!
— Я от него отказалась. Когда не нуждалась в нем так сильно. А теперь… Когда нуждаюсь… Так нечестно. Так нельзя. Получается, мне тогда важнее была гордость. А когда я оказалась в больнице — он?
Возмущенно задохнувшись, Ася подлетает со стула.
— А тебе и сейчас — гордость эта дурацкая!
Отрицательно качаю головой.
— Да! Ну, неужели, если поменять вас местами сейчас… Что бы ты чувствовала, Дина, если бы он отказывал тебе, м?! Если бы он позволял другим заботиться о себе, а тебе нет? Но для тебя же важнее принципы, а не то, что он чувствует, правда?! Важнее быть гордячкой! За всех решила! — гневно выговаривает мне Ася. — Ему теперь тоже убиться надо, чтобы ты соизволила снизойти?