С этими слова Николай поднялся и, повернувшись к Иоанну, сказал:
– Найди медаль "За Храбрость", четвёртой степени. Всё-таки надо отметить её, за попытку остановить надвигающееся на Японию стихийное бедствие. То есть, меня.
А уже испуганно смотрящей на него японке Николай добавил:
– Не знаю, что в твоих действиях было больше храбрости или безумства, но я намерен тебе наградить. Отметить, так сказать, твою попытку защитить Японию от стихийного бедствия. Которому даже ваши мудрецы советуют не сопротивляться, а спасаться от него. А потом иди домой, вместе со своей палкой, но далеко не уходи. Через несколько дней вас, тебя и твою палку, господин вице-адмирал возьмёт с собой в Токио.
– И вы не будите её наказывать? – удивлённо произнёс Томомити Ономото.
– Вы знаете, господин вице-адмирал, иногда страх перед наказанием сам по себе является достаточным наказанием, – пожав плечами ответил Николай. И нацепил на кимоно японки медаль и махнул рукой давай понять, что та может идти. После чего направился прочь с площади. Ну а девушка заметалась взглядами по окружающим, не понимая, что ей сказали, а потом обратилась к адмиралу, которого матросы собрались уже отнести:
– Господин, подождите, скажите, пожалуйста, что сказал русский сегун? И что это за знак? Я теперь его собственность?
– Нет, ты не его собственность, милая дитя, – усмехнулся в ответ Томомити Ономото, – Это награда называется "За Храбрость", просто русский сегун, решил наградить тебя, за твою атаку на него. Даровав тебе знак близкий к "Медали Почёта на голубой ленте"[225]. И он отпустил тебя домой, вместе с твоим таки-яри. Что бы ты потом, через несколько дней, отправилась со мной в Токио. Как послание, от него, божественному микадо. Так что, Миюки Чинен, теперь ты можешь идти домой. Приведёшь себя в порядок. И ждёшь там, когда нас, с тобой и твоим оружием, отправят в Токио. На нейтральном корабле.
И услышав это девочка со всех ног припустилась к матери. А японский адмирал стал показывать русским матросам, куда его следует отнести.
Над главной, Южной батареей, крепости Оскарсборг, что защищает проход по фьорду, к столице Норвегии Христиании[226], вспухло облако выстрела. Стреляло одиннадцати дюймовое орудие, одно из трёх установленных на этой батареи. Причём эти орудия имели, в своё время, настолько большое значение, что удостоились личных имён – "Аарон", "Моисей" и "Иешуа". И знаменитые тем, что несколько позднее, а именно в 1940 году, из этих орудий будет обстрелян пытающийся высадиться, в столице Норвегии, немецкий десант. Стоивший, самой большой потерей для немецкого флота, в этой операции, тяжёлого крейсера "Блюхер". Но сейчас это был выстрел приветственного салюта. Норвежцы приветствовали своими выстрелами входившие во фьорд корабли союзной эскадры. Корабли которой, шли под норвежскими флагами, на мачтах, и тоже ответили выстрелами салюта. В Христианию прибывала русская эскадра. Как раз, в этот момент, проходившая мимо спрятанной в скалах острова Северный Кахольм торпедной батареи. Из трёх торпедных аппаратов. Которые и стали причиной окончательной гибели немецкого крейсера. Но сейчас их расчёты радостно приветствовали проходящие мимо них русские корабли. С которых, в ответ, так же приветливо махали руками.