Стало как-то неловко даже. И я протянула вампиру, как подельнику, тарелку с котлетами.
– Будешь?
– Да, - как-то подозрительно радостно согласился клыкастый. И в следующую секунду его палец мазнул по моей губе, стирая взбитые сливки. - А десерт еще есть? Или мне досталась отчаянная тортоежка?
И вроде бы все началось как шутка, но я так и не поняла, когда она превратилась во что-то другое. Иначе почему я замерла от простого прикосновения. А по телу пробежала волна, от которой пульс бешено зачастил, а дыхание сбилось.
Смерч тоже застыл, глядя мне в глаза. Только в глаза. Мы не произнесли ни слова. Лишь касались. Пальцем – губ. И взглядами – душ друг друга.
И в этот момент я поняла. Нет. Я не влюблена в Кристофа. Я ясно вижу все недостатки этого фтырхова манипулятора. Вот только мое сердце… Оно, похоже, их не замечает. И не согласно с глазами.
И именно эта глупая мышца в груди… Да-да, только она и была виновата во всем. В том, что, когда Смерч сделал шаг ко мне и тяжело выдохнул, словно признавая поражение перед самим собой, я прикрыла глаза. И в том, что он склонился с явным намерением поцеловать, а я не отстранилась. И потянулась навстречу. Все так же продолжая держать тарелку со злополучными котлетками. Но мы оба: и я, и Смерч – напрочь об этом забыли.
Трель звонка разорвала в клочья, казалось, не тишину, а меня саму, заставив вздрогнуть.
Мы оба словно опомнились. И синхронно произнесли:
– Я открою!
И ринулись к двери тоже оба. Словно стараясь сбежать от себя самих.
Я даже обогнала Смерча на выходе из кухни. Во всяком случае, буду думать именно так: сама, собственными силами. А вовсе не потому, что один благороднутый вампирюга меня, как даму, пропустил...
Но все же у входной двери клыкастый оказался первым. И уже успел забрать пакеты с одеждой у доставщика, начал шарить по карманам в поисках чаевых... Вот только оных у Кристофа не оказалось. У меня тоже не было. Но зато были вкуснейшие котлетки!
Да, таких чаевых, натурой, судя по всему, парню еще не предлагали…
Вампир посмотрел на меня взглядом, который был способен убить всякую цензуру. Но вслух о том, что я его опять позорю, ничего не сказал. А вот парнишка, как ни странно, обрадовался. Он дернул носом так, как это умеют только оборотни, пусть и в человеческой ипостаси, и заявил, что от таких вкусных чаевых он ни за что не откажется. Еще и оскалился, не иначе как намереваясь оприходовать «чаевые» в самое ближайшее время.
Когда дверь за ним закрылась, Смерч лишь покачал головой и устало потер переносицу. Видимо, смирился, что ему в напарницы досталось такое удивительное создание. А то, что глаз от меня у клыкастого дергается, – так это от удивления.