И всё же… Вот он лежит с травмами похожими на мои, а я цела.
Боже, какая же я дура. Что же я натворила? Зачем было мчаться на бешеной скорости, да ещё и не пристёгнутой ремнём безопасности. А теперь такие последствия. Не знаю, как он это сделал, но Таддеус точно исцелил меня. Но какой ценой? Зачем это сделал? Я всего лишь прислуга. К тому же уволенная им. Он должен был оставить меня.
Но мужчина этого не сделал.
Волна сострадания захлёстывает меня. Таддеус прошёл через это ... ради меня.
А что делать мне? Как ему помочь? Скорую помощь не вызовешь. Таддеус же, ну не знаю, кто он, но точно не человек. Я вспоминаю, как он отреагировал, когда в прошлый раз упомянула о больнице. И теперь понимаю почему.
Но должен же быть выход!
Я видела, как он исцеляется необычайно быстро. Но исцелится ли сейчас?
Надо что-то делать, а ни сидеть и размышлять.
Поднявшись с пола, я принесла с кладовой полотенца и таз с водой. Осторожно вытерла кровь с лица Таддеуса, а потом вымыла пол вокруг него. Не зная, что делать дальше, достала из шкафа подушку и плед. Осторожно подсунула подушку ему под голову, укрыла пледом и… свернувшись калачиком рядом с ним, стала молиться, чтобы он исцелился.
***
Каждый час я проверяю Таддеуса. Вытираю непрерывно сочащуюся кровь и смачиваю губкой с водой ему губы. Радует одно, что раны не выглядят воспалёнными, и крови с каждым часом всё меньше.
На рассвете, выбившись из сил, всё же засыпаю рядом с ним.
Просыпаюсь от луча солнца настойчиво бьющего в глаза. Потянувшись, поворачиваюсь к Таддеусу и встречаюсь с его пронзительным взглядом.
— Мистер Уолкер, вы в порядке? — бормочу спросонья. Его череп снова выглядит нормально, и я протягиваю руку, чтобы коснуться его головы.
— Не надо, — хватает меня он за запястье.
Резкость его голоса пугает меня.
— Она ещё не зажила, — отпустив запястье, продолжает он и пытается перевернуться.
Его лицо тут же искажается от боли.
— Подождите, не двигайтесь. Я принесу вам всё, что нужно.
Таддеус едва заметно качает головой.
— Мне ничего не нужно.
— Тогда отдыхайте.
Мужчина закрывает глаза, но не спит. А я ничего не могу с собой поделать и зачарованно смотрю, как он дышит.
— Ты храпишь, — неожиданно говорит он, не открывая глаз.
— Что? — не сразу понимаю, о чём он. — А, нет!
Таддеус усмехнувшись, морщится от боли.
— Тише, тише. Вы навредите себе.
Вздохнув, он скрещивает руки на животе.
— Может, вы есть хотите? — не зная, что ему ещё сказать, бормочу я.
— Нет.
— Тогда, можно мне позавтракать?
Таддеус открывает глаза.
— Да.
Поднявшись, я прошла на кухню и приготовила себе хлопья. Потом вымыла и убрала грязную посуду, скопившуюся за выходные. Вернувшись в гостиную, на цыпочках крадусь к Таддеусу. Мужчина спит. Дыхание ровное и глубокое. Это ведь хорошо, да? Мне кажется, во сне он исцелялся быстрее.