Не желая его тревожить, я поднимаюсь наверх принять душ. Одежды у меня здесь нет, поэтому решаю одолжить хотя бы толстовку хозяина, ведь мои блузка и свитер пропитаны кровью.
***
Промаявшись до обеда, я выхожу на улицу и бреду по дороге к месту аварии. Холодный осенний ветер пробирает до костей, и я жалею, что не одолжила у Таддеуса куртку. Но холод подстёгивает идти быстрей, и вскоре я замечаю в кювете своего Банни.
Подойдя ближе, вижу, что у машины нет водительской двери. Куда она делась? Оглядевшись вокруг, замечаю дверь довольно далеко от машины. Как она там оказалась? Мне кажется, Таддеус пытался её открыть. Неужели… неужели он сорвал её и так далеко закинул? Дурные предчувствия обрушиваются на меня. Это же какой силой надо обладать, чтобы такое сделать?
В нескольких футах от своей машины, я нахожу брошенный Таддеусом мотоцикл. Забравшись в машину, чтобы забрать сумочку и вещи из бардачка, я застываю на месте. Странное чувство охватывает меня, когда смотрю на ключи, болтающиеся в замке зажигания и паутину треснувшего лобового стекла.
Дотрагиваюсь до сиденья, едва сдерживая слёзы. Чувство потери захлёстывает меня. Умом понимаю, что это всего лишь машина, и я не должна так переживать, но ничего не могу с собой поделать. Моего Банни больше нет. Нет больше подарка папы.
Вынув ключи, кладу их в сумочку и выбираюсь из машины. Пытаюсь поднять мотоцикл, но он слишком тяжёлый и я точно не смогу докатить его до особняка.
Оставив мотоцикл, возвращаюсь в особняк.
Таддеус уже проснулся, но он не двигается с места, замечая меня, только лишь пронзает меня взглядом.
— Ну, бедняга Банни скончался,— пытаюсь иронизировать я и, надеясь вытянуть из него хоть слово.
На лице Таддеуса промелькнуло недоумение.
— Банни?
— Моя машина, — глубоко вздыхаю я.
— Ты назвала машину Банни?
— Мне показалось это подходящим, — отвечаю и устраиваюсь рядом с ним, скрестив ноги.
У Таддеуса вырывается смешок и он, закрыв глаза, бормочет:
— Хорошая толстовка.
— Спасибо. Мне показалось, что она мне очень идёт, — улыбаюсь в ответ.
— Так и есть.
Я жду, что Таддеус скажет что-нибудь ещё, но секунды тикают, а он молчит.
Наконец, открыв глаза, мужчина впивается в меня пронизывающим взглядом.
— У тебя есть вопросы?
— Да, — отвечаю я и покручиваю ворсинки ковра. Только с чего же мне начать?
— Я не могу ответить на них.
— Но… но это же несправедливо. Вы же не можете ожидать, что я... — и замолкаю, заметив, что он беззвучно смеётся. — Ох, совсем не смешно. Вы даже не представляете, как сильно мне хочется вытащить подушку из-под вашей головы и ударить вас ею.