Я опустила голову.
— Я нашла в кладовке смесь. Просто добавила воды и всё, — призналась ему.
Он рассмеялся, и глубокий звук эхом прокатился по моему телу.
— Но всё равно получилось вкусно.
Я решаю на время отложить расспросы и закончить завтрак.
Когда же Таддеус приподнимается со стула, выпаливаю:
— Как тебе удалось открыть дверь в моей машине?
Мужчина опустил глаза.
— Она не открывалась…
— …И ты сорвал её?
— Я должен был вытащить тебя, — он резко встал, опрокинув стул.
Мне бы замолчать и больше ничего пока не спрашивать, но я не могу.
— Ты обладаешь сверхчеловеческой силой?
— Нет, — рычит Таддеус, раздражаясь. — Я не сверхчеловек. Совсем не человек. — В его зелёных глазах вспыхивает ярость, и он спешит выйти из комнаты.
Я бегу за ним вслед. Хватаю его за руку, заставляя повернуться ко мне лицом.
— Ты не чудовище.
— Ты не знаешь, кто я и что сделал.
Ярость в его глазах полыхает, но я выдерживаю его напряжённый взгляд.
— Тогда скажи мне.
— Нет! — обречённо выдыхает он. — Я не могу.
— Почему?
— Потому что ты возненавидишь меня.
— Вот это уж навря…
— Я убил человека, — перебивает он. Гнев исчезает с его лица, и на смену ему приходит обречённость. — Я убийца.
Не верю его словам. Не хочу верить. Он целитель. Он подвергает себя страданиям, исцеляя и спасая людей. Нет. Он не может быть убийцей.
Наверное, мои сомнения отражаются на моём лице, и Таддеус решает развенчать их.
— Я расскажу тебе… Всё.
Таддеус
Я снял с крючка свою кожаную куртку и протянул Арабелль.
— Пойдём, прогуляемся.
Она накинула куртку на плечи, и на её лице появилось выражение, которое я не могу прочитать. Хотелось бы мне, чтобы чтение мыслей было одной из тех способностей, которыми меня наделили. Но нет…
Я повёл её вокруг дома, к тропинке, ведущей в лес.
— Здесь так красиво! — Арабелль смотрит по сторонам, восхищаясь деревьями, разукрашенными яркими осенними красками.
— Это особенное место и… уединённое.
Засунув руки в карманы, я быстрее зашагал по тропинке. Арабелль вслед за мной.
Я не знаю, с чего мне начать, поэтому решаю рассказать всё с самого начала.
— Моя мать умерла при родах…
— Наверное, тебе было тяжело расти без неё.
Милая, милая Арабелль. Всегда думаешь о других.
— Да, так оно и было. Я рос сам по себе. Думаю, мой отец делал всё, что мог, но мне не хватало его поддержки и твёрдой руки. Он много работал и предпочитал давать мне всё, что я хотел, кроме своего времени, но я уже не виню его за этого. Только деньги и вседозволенность питали мою нарциссическую натуру. Я стал враждебным и эгоистичным подростком, а затем пресыщенным и эгоистичным человеком…