— Моя жена оказалась гением сыска в вопросах, который касаются лошадей. Это была рыжая лошадь из Ружа. Кто был всадником, она, к сожалению, определять не умеет. И именно она сумела поймать твоего Беса.
— Ты знаешь, насчет Ружа мне особо не вериться. Но то, что кто-то посторонний поймал Беса, впечатляет. Что еще?
— А еще по Тасиной наводке Николас Винд вычислил, что Дюпон не является льемцем. Он урожденный Ружа.
— Опана, как оно! — искренне удивился Грифиц. — Не хочешь ли ты мне сказать, что пока ты прохлаждаешься у меня, твоя жена ведет следствие? У тебя через слово звучит Тася, Тася, Тася… А ты, почему-то, пришел один без нее.
— У нее еще вчера табун пригнали. А она добралась до него только сейчас. Поэтому до ужина я перестал для нее существовать, — в раз погрустнел Дэн.
— Дружище, не слышу ли я нотки ревности в твоем голосе? — оскалился Риф.
— К кому? К табуну? — усмехнулся Дэн.
— И что же делала твоя жена, раз еще вчера не добралась до своих обожаемых лошадей? — вместо ответа задал он вопрос.
— Сидела вместе со мной в голубой спальне его величества.
— И в чем это вы так провинились перед Риенбадом? — удивленно охнул хозяин.
Тогда Дэниз поведал историю с консуммацией брака, избегая, впрочем, истории про незнакомку. Это был его, и только его тайна, которая стала уже неактуальной.
— А я удивился, что в тебе изменилось, — задумчиво произнес Грифиц. — оказывается, у тебя просто появилась любимая женщина.
— И не просто любимая, а любящая, — самодовольно улыбнулся герцог Рут.
— И что же тебя привело к такому выводу? — хмыкнул Риф.
— Она меня красивым считает! — расплылся в улыбке Дэн.
Видят боги, Грифиц пытался сдержаться всеми правдами и неправдами, но не выдержал и расхохотался.
— Толпы барышень, мечтающих получить титул герцогини Рут тебя, значит, не впечатлили, а слово собственной жены оказалось решающим?
— Барышням титул был нужен. А Тасе уже ничего от меня не нужно, кроме любви. Я ей дал, все что мог.
Глаза Дэниза вдруг заволокла пелена грусти, а уголки губ медленно поползли вниз.
— Дэн, что случилось? — не понял столь разительной перемены Риф.
— Я вдруг понял, что у меня появилось слабое место: женщина, ради которой я готов на все, — покачал головой герцог. Затем резко опрокинул в себя стопку с коньяком, которая уже давно выветривалась на столе, налитая гостеприимным хозяином. — Ладно, пойду я. Остальные вопросы обсудим завтра на работе. Ты еще достаточно слаб.
И не говоря больше ни слова, вышел из кабинета друга. А тот лишь задумчиво потер подбородок, решая, какие еще сюрпризы может принести этот странный брак, который вдруг оказался счастливым.