Мои движения роботизированы – даже механичны, – когда я сажусь и выдергиваю трубку капельницы из запястья. Капельки крови стекают по моей руке, но я почти не чувствую боли.
Я опускаю здоровую ногу на пол и встаю на нее, позволяя сломанной упасть с болезненным стуком.
Волоча ее за собой, я осторожно ковыляю к окну и открыла его. Холодный зимний воздух откидывает мои волосы назад, когда я подтягиваю стул и использую его, чтобы взобраться на карниз, прихватив с собой гипс. Вспышки боли пульсируют сильнее с каждым движением, но я не обращаю на них внимания.
Скоро все это закончится.
Ледяной воздух просачивается сквозь мой тонкий больничный халат, когда я смотрю вниз на движущиеся машины. С такой высоты они похожи на муравьев. По крайней мере, на десять этажей сверху.
Было бы достаточно легко закончить все, чтобы я не чувствовала себя онемевшей и бесчувственной.
Один шаг.
Один вдох.
И все будет кончено.
Я буду свободна.
– Лия.
Звук моего имени с этим голосом рассеивает мои мысли на долю секунды. Я смотрю через плечо и вижу Адриана, стоящего недалеко от меня.
Сначала я думаю, что это иллюзия. Что все это – способ моего мозга увидеть его в последний раз, прежде чем все закончится.
Но боль в гипсе доказывает, что это реально. Тот факт, что он здесь, как всегда, выглядит больше, чем в жизни, со своим спокойным выражением лица, в черной одежде и коричневом пальто.
– Спускайся, Лия, – его голос нежен, мягкий, в полном противоречии с тенью, отбрасываемой на его лицо.
Я отрицательно качаю головой.
– Почти двадцать лет я жила только балетом. Теперь, когда его нет, мне не для чего жить. Ты сам сказал, что я одинока и у меня нет ни друзей, ни семьи. У меня был только балет.
– Ты можешь найти другие вещи, ради которых стоит жить.
Я усмехаюсь.
– Нет, не могу.
– Можешь. Обстоятельства формируют тебя, но они не диктуют твою судьбу. – Его голос понижается с успокаивающим оттенком.
Я снова качаю головой, и одинокая горячая слеза скатывается по моей щеке.
– Все кончено.
– Нет, если у тебя есть право голоса. Будь то балет или что-то еще, ты всегда можешь переписать свою собственную историю. – Он протягивает руку, и уголки его глаз смягчаются впервые с тех пор, как мы встретились. – Я помогу тебе.
– Зачем тебе это? – Теперь я плачу, и даже ледяной воздух не может сделать слезы менее горячими и жгучими.
– Потому что я хочу этого.
– Я не буду твоей любовницей, Адриан. Никогда.
– Не будешь.
– Но у тебя есть невеста.
– Больше нет.
Мои губы приоткрываются.
– Ч-что?
– Я избавился от нее. – Он делает шаг вперед. – А теперь спускайся.