С тех пор как мы познакомились в детстве, вся его жизнь была связана с тем, чтобы быть в тени действия и иметь дело с неправильной толпой.
Я не идиотка. Я знаю, что, как бы он ни заботился обо мне, Лука не зарабатывал свои деньги законным путем, но, как он говорит, чем меньше я знаю, тем лучше. Он не хочет подвергать меня опасности, и я тоже.
Так что мы как бы присматриваем друг за другом издалека.
Но я скучаю по нему.
Я хочу рассказать ему все о сегодняшнем шоу и о том, как боль в лодыжке держала меня на грани. Я хочу рассказать ему о крови, потому что он поймет, что значит испытывать боль.
Он единственный человек, которого я могу назвать и семьей, и другом. И прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я видела его в последний раз. Я надеялась, что сегодня он сделает исключение и выйдет из тени, но, видимо, это было не так.
Меньше, чем через полчаса я подъезжаю к гаражу своего дома. Он расположен в тихом пригородном районе Нью-Йорка и имеет отличную охрану, что позволяет мне чувствовать себя в безопасности дома.
Моя лодыжка пульсирует, когда я выхожу из машины. Я прислоняюсь к двери, чтобы отдышаться, и судорога пытается вырваться наружу. Сделав несколько глубоких вдохов, я запираю замки, затем вспоминаю про свой букет. Может, я и не получу Луку во плоти, но я, по крайней мере, чувствую его присутствие через цветы.
Я уже почти достала их, когда гараж наполнился громким визгом шин. Я пригибаюсь и остаюсь на месте, когда снова раздается визг.
Обычно я не останавливаюсь из-за шума, но слышать тревожные звуки поздно ночью в таком многоквартирном доме, как мой, – редкость. На самом деле это должно быть почти невозможно.
Я смотрю на камеры, мигающие красным в каждом углу, и выдыхаю дрожащий вздох.
Я в безопасности.
Но по какой-то причине я не выхожу из своего укрытия рядом с машиной. Это кажется жизненно важным в данный момент, и если я встану, я чувствую, что произойдет что-то катастрофическое.
Боль в лодыжке пульсирует сильнее, как будто она чувствует мой стресс и участвует в нем.
Черный Мерседес резко останавливается прямо передо мной, его шины оставляют за собой злые черные следы.
Но никто не выходит.
Еще одна черная машина, на этот раз фургон, тормозит позади. Потом с ужасом смотрю, как опускается стекло и в сторону Мерседеса летят пули.
Я подпрыгиваю, закрывая уши обеими руками, чтобы не слышать. Медленно отступая назад, я обнаруживаю, что скорчилась между своей машиной и стеной. Слава Богу, я всегда оставляю место.
Выстрелы продолжаются и продолжаются, как крещендо мюзикла, все выше и выше, быстрее, сильнее и