— Хельда, послушай себя, что ты говоришь? — повысил голос Кеннет. — Не было никакого плана. Ты стояла рядом со мной в саду, слышала родителей. Или считаешь, что я подговорил мать устроить скандал отцу прямо перед нашим возвращением? Давай тогда пойдём дальше и доведём ситуацию до абсурда. Я сам. Лично. Подложил Сандру под Ксанира, чтобы потом напоить тебя и оставить семя. Так будет достаточно продуманно?
— Планировать необязательно заранее, — продолжила я гнуть свою линию. Слова Кеннета сбили с толку, но я уже знала, как он умело обращается с полуправдой. Если обманул Верховную, будучи привязанным к ней клятвой, то солгать мне — проще простого. — Даже я понимала, чем закончится вечер. Хочешь сказать, что думал, будто мы обнимемся и спать ляжем?
— Хельда мы женаты! В браке рождаются дети! Что тебя так сильно возмущает? Не сегодня, так завтра это всё равно бы случилось.
— Ты. Мне. Обещал! — закричала я. — Обещал, что детей заведём, когда будем готовы. Если ты не понял, я скажу прямым текстом — я ещё не готова! Так моё возмущение понятнее?
Он проглотил пару слов, чуть не задохнувшись. Сжал кулаки и смотрел в потолок, явно что-то мысленно проговаривая. Я мечтала швыряться мебелью. Позволить магии спонтанно вырваться из тела, разрушить только что построенный особняк, лишь бы донести до упёртого мужчины, что нормальные люди так не поступают! Ребёнок — не игрушка, чтобы заводить его, когда вздумается. И уж тем более, не орудие мести отцу и аргумент в борьбе за власть. Я не согласна решать проблемы клана таким образом!
— То есть ты не будешь рожать? — выцедил муж сквозь зубы.
— Замечательно, — выдохнула я. — Теперь ты готов назвать меня убийцей? Я, конечно, говорила, что буду плохой матерью, но не настолько, чтобы извести дитя в утробе.
— Твоё отношение свидетельствует красноречивее всех оправданий. Спасибо, Хельда, я тоже не готов услышать такое.
— Уйди на работу, пожалуйста, — я зажмурилась, буквально прикусив язык. Столько гадких слов крутилось на его кончике, что я боялась не удержать их.
Кеннет не попрощался. Хлопнул дверью, как уже однажды делал, и в особняке стало тихо.
Я положила руку на пока ещё плоский живот. Все говорили, что женщина может чувствовать зарождение жизни в себе едва ли не с первого дня. Лекари, конечно, отрицали такую возможность, но матери продолжали говорить об особенной связи со своими детьми. Если и так, то я уже могла с чистой совестью назвать себя отвратительной родительницей. Я не чувствовала ничего, кроме страха сделать всё неправильно, и жгучей обиды за слова мужа и его поступок.