Не имел я права возразить вождю. Каждый риас в день своего совершеннолетия и получения настоящего, взрослого имени, приносит клятву перед всем своим племенем и невидимыми духами предков о том, что в определенное время его вольная жизнь закончится, он создаст семью и продолжит род. Сбежать, нарушив клятву. Я слышал, были те, кто так поступал, не желая связывать себя узами брака.
Но стать проклятым вождем и жрецами отщепенцем, изгоем – это был огромный позор, который я даже из-за своей гордости не мог принять на себя. Выбора не было. Пришлось мне согласиться на знакомство с назначенной, навязанной, и, на тот момент, признаюсь, ненавистной мне будущей женой. Помню, на пути к ней у меня сильно разболелась голова от шума и дыма.
Нас с вождем сопровождали жрецы, которые воскуривали благовония, и старухи-повитухи, они завывали ритуальные песни, желая нам с еще не увиденной суженой много здоровых детей. Стараясь хоть немного себя утешить в этой безвыходной ситуации, я представлял в мыслях высокую, крепкую, сильную хищницу, думал о том, что нареченная жена станет мне верной помощницей на охоте. И тем сильнее было мое разочарование, когда я увидел собственными глазами, кого мне выбрали в пару.
Не знаю, о чем там размышляли давно покинувшие мир предки, но у вождей и жрецов точно на момент выбора помутился рассудок от праздничных возлияний и ритуальных воскуриваний. В трезвом уме не выбрали бы они лучшему охотнику племени в наказание непонятно за что такую суженую, какая и в самом страшном кошмаре не могла мне привидеться. Маленького роста, слабая на вид, без бугристых мускулов.
Я сразу понял, вождь чужого племени с женой растили дочь как нежный цветок. Оберегали и кормили даже после ее вступления во взрослый возраст. Чуть не зарычал с досады. Оказывается, вот что было задумано. Свою обузу передать мне. Вот о чем договорились два вождя. Выгодно пристроить никому не нужную изнеженную девчонку, не пригодную к настоящей охоте и не способную победить большого сильного зверя.
Да что там говорить о зверях, глядя на нее, я понимал, что и мелкую пташку такая вряд ли сможет поймать. Но избежать навязанного брака, отказаться от недостойной меня жены был не вправе. Клятву нужно было соблюсти, и я, скрипя зубами, согласился на свадебный обряд.
Казалось, моя жизнь закончилась досрочно, еще до перехода души в иной мир, где обитают покинувшие нас предки. Я был в отчаянии, а свою жену тайно ненавидел. Не говорил ей грубых слов, но и ласковыми не баловал. Илари была намного меня моложе, и, верно я подметил с первого взгляда на нее, для сражения с гигантским полосатым восьмирогом не годилась. Основная охотничья нагрузка так и осталась за мной. Все, чем меня могла порадовать жена, это мелкая живность, фрукты и ягоды.