Чем дальше, тем жизнь сложнее и непонятней.
И почему всем мужикам от меня постоянно что-то надо? Бывшему — подписать документы, Курапову — любви, Лысому — рассказать про аферы странной конторы по отмыванию денег Громова и Шульгина, Андрею — информация о них.
Когда я уже буду жить спокойно?
— Крис? — Сёма двигается ко мне, благо в салоне внедорожника на заднем сиденье мы поместились втроем без проблем. Брат сидел между мной и Артёмом, тот снова не вылезает из ноутбука.
— Да. Почему ты шепчешь?
— Так надо. Крис, кто вообще эти мужики? Куда меня везут? Ты давно их знаешь?
Только на один вопрос я могу ответить точно. Я знаю их почти пять месяцев.
— Все будет хорошо, тебе там ничего не угрожает.
— Зачем вообще куда-то ехать, если, по твоим словам, все хорошо? Не вижу логики.
— Сёма, так надо, ну чего ты напрягаешь меня?
— Кому надо? Ты сама-то во что вляпалась? В этих странных типов? Ты видела, какой твой новый мужик бешеный. Это он так избил Андрея, потому что ты с ним ходила в ресторан?
— Какой ресторан?
Артём оторвался от экрана ноутбука, вопрос задал громко, посмотрел на нас, не снимая очков в стильной оправе. Сейчас он был похож на владельца банка или крупной корпорации, который едет в свой загородный особняк.
— Это так важно? — Не хочу отвечать, и вообще говорит об этом.
— Ресторан, откуда ты вернулась с бутылкой шампанского от Гены?
— Что за Гена? — Сёма с каждой новой услышанной фразой задает вопросы. На них можно будет отвечать бесконечно.
— Не твое дело! — рявкаю на Артёма, понимая, что, конечно, он ни в чем не виноват, но достали уже меня.
— Гена? А этому козлу что надо? — Громов влезает в нашу милую перепалку.
— А ты вообще сиди там и рот закрой, Рембо хренов. Видеть тебя не хочу.
Игорь замолкает, чувствую его взгляд, но вот никто его здесь не боится, он может смотреть так сколько угодно.
— О, ну если развод, может, обратно домой поедем? У меня свидание срывается.
— Нет, — отвечаем хором, втроем, Семён тяжело вздыхает, опускает голову, надевая капюшон толстовки.
Снова тишина, кладу руку на живот, успокаивая себя, мысленно разговаривая с малышом. Зачем я вообще куда-то еду? Но как не ехать, если без них жить совсем невыносимо? Продолжать сидеть и выть в четырех стенах, ждать роды, а потом смотреть на малыша и снова выть.
Не могу уже без них, надеюсь, и они без меня тоже. Чего стоит татуировка птички на груди Шульгина и эти нежность и забота брутального, резкого и грубого Громова.
— Крис? — Сёма снова лезет, но уже еле слышно шепчет на ухо. — Ты ведь не оставишь меня там надолго?