Проблема, как всегда возникла с Валькой. Уж она то хотела поглядеть, как будут плясать девушки с рыбьими хвостами, а то, что у навок обычные ноги, Валька верить не хотела. Для нее прообраз купалок — это диснеевская Русалочка, а у той был хвост. Пришлось напомнить Вальке, что она наказана, поэтому никаких ей праздников, пусть сидит дома.
— Так работать все равно нельзя… Потом готова еще один лишний день полы юзать, только возьмите с собой, уж очень интересно.
— Нет, работать нельзя, тренируйся.
— На ком?
— На кошках, — вспомнил я известную фразу Балбеса из «Операции Ы».
Валька надулась. Ничего, переживет, ей полезно. Ну вот, вроде все разъяснил, пора и к делу вернуться. Бочку мы установили на берегу реки, рядом разбили семь костровищ. Зажечь их нужно быстро, пока кукует кукушка — личной птица Живы. Не зря она могла предсказывать, кому и сколько уготовано жить. Но это будет после полуночи. А сейчас, наложив на место ритуала защитные чары, мы с Айкой отправились на островок посреди реки.
Как только мы выбрались на берег, а плавать я уже умел, вокруг нас начали собираться русалки. Они выходили из воды, кланялись мне в пояс, принимая от меня в дар подарки-гребешки (нафига им столько расчесок, салон красоты готовятся открывать что ли?) приветливо кивали Айке. Все ничего, но навки были обнаженные, прикрывая груди только распущенными волосами. Я обернулся было к Айке с открытым ртом, чтобы высказать ей свое недовольство — могла бы и предупредить заранее, хоть готов бы был. Рот раскрылся еще сильнее. Айка также стояла нагая. Да, что ж ты будешь делать? Вот, все понимаю, что непись, неживой человек, управляется искином, но глаза и сердце говорит обратное — это офигенно красивая женщина! Для чего мне такие соблазны?
Тем временем, количество навок вместе с Айкой стало 12, и они начали водить хоровод вокруг костра, который доверили разжечь мне. Я это сделал быстро и уселся рядом с ним по наставлению навок, оказался в центре круга из голых девичьих тел. Началось таинство. Купалки пели тихую песню, при этом мелодия исходила откуда-то изнутри их, так как тра они не раскрывали. Плавные танцы ускорялись и замедлялись. Хоровод время от времени разрывался, когда в центр круга втанцовывала одна из навок, она изгибалась, припадала к моему телу часть своего, затем дразня уступала место подруге. И я поплыл…
Я пролетал над плоской и бескрайней вершиной самой Алатырской горы — райским садом Ирием. Здесь светило солнце, теплу и лучам которого радовались мириады райских жар-птиц, оперение которых состояло из золота и драгоценных каменьев. Голоса же их были столь чарующими, что слушать их можно было целую вечность без перерыва. Шел грибной дождь, теплый и искрящийся. Он питал влагой почву, но совсем не мочил обитателей. Яркая радуга стояла аркой над небосводом. Идиллию портило лишь карканье ворона. Я парил над этим местом и… падал вниз звездой.