Что было дальше…
Хена смутно помнила, что не могла дышать. Пыталась хватать ртом воздух, словно рыба, но воздуха не было, она задыхалась… И кровь на губах, в горле кровь, внутри все булькает.
Еще более смутно помнила – что ее куда-то тащили, голова моталась из стороны в сторону, и каждое движение причиняло боль.
Потом помнила холод, ее трясло, стучали зубы, и нестерпимо кружилась голова. Тяжелое одеяло, пахнущее сырой шерстью.
Боль в боку и рваные бессвязные сны.
В какой-то момент – словно кто-то сидит рядом, тихо поет колыбельные… Холодно.
И чьи-то теплые руки…
И кружка с теплым питьем тычется ей в губы, Хена с трудом делает глоток… заходится кашлем… Голова гудит и раскалывается. Воет ветер за окном.
Хена проснулась утром. Лучик солнца скользнул по ее лицу.
С трудом приоткрыла глаза, хотела потереть их, но такая слабость во всем теле, даже руку не поднять. И губы пересохли.
Она в каком-то доме… крошечная хижина, в каких живут пастухи на дальних пастбищах, или охотники… или отшельники. Места тут – только укрыться от ветра и дождя. Постель на полу, в куче старых облезлых шкур, крошечный стол у окна и очаг. Больше ничего.
Кто-то притащил ее сюда, спас ей жизнь? Кто-то из местных нашел на дороге?
А Рейнардо?
Сколько времени прошло?
Сердце заныло.
Что же делать теперь?
Что произошло? Ее ранили, возможно, сочли мертвой. Она сама ведь никому не нужна, им нужен был Рейнрадо. Они забрали его, а ее бросили? И кто-то подобрал, пытался выходить… но… что-то не вязалось в этом…
Колыбельные из ее сна…
Хена попыталась сесть, но смогла лишь чуть приподнять голову, сил не было. Зато от любого движения начинал болеть бок. И тяжело дышать. Ей прострелили легкое. Просто чудо, что она жива до сих пор.
Но Рейнардо…
Ей нужно как можно быстрее встать на ноги и найти его. Живым, мертвым, теперь уже ничего не сделать… но найти!
Шаги снаружи. Тихий хруст, и скрип двери. На пороге лохматый мужик с охапкой хвороста. Дверь низкая, ему приходится пригнуться вдвое.
Хена смотрит на него…
А у него вдруг все валится из рук.
– Хена! – и он бросается к ней.
– Наро? – она не может поверить.
* * *
По его щекам текли слезы, не скрываясь, оставляя полосы на грязном лице.