Разлив чай, Тунгусов достал из книжного шкафа шахматы. У них уже давно выработалась привычка за чаем играть в шахматы.
— Насчет Усть-Полья не передумал? — спросил Тунгусов. — Еще не поздно. Говори «да», немедленно звоню Рудалеву, и отчет на бюро превращается для тебя в пустую формальность: Шанин сделал доклад, выслушал критику и поехал на другую стройку. Мило и весело! Ну?
— Подожду, — сказал Шанин.
— Получишь фитиль — пеняй на себя, — предостерег Тунгусов.
— Конечно, — согласился Шанин, делая очередной ход. — На кого же мне пенять?
Утром Шанин, готовый к любым неожиданностям, был в обкоме. В коридоре перед дверью в зал заседаний группами стояли люди, негромко переговаривались, в лицах, в голосах чувствовалось напряжение: ждали приглашения на бюро. Шанин пожал руки Рашову и Замковому, стоявшим у окна. Замковой потряс его ладонь крепко и приветливо; в пожатии Рашова ощущался чуть заметный холодок. Шанин мысленно усмехнулся. Из соседней группы с Шаниным раскланялся полный седовласый главный инженер проектного института. Шанин подошел к нему, тот представил начальника отдела Госплана и начальника управления Минмонтажа.
Наконец пригласили в зал.
Шанин поздоровался с членами бюро, сидевшими за большим столом, с заведующими отделами обкома, те сидели за столом поменьше, с Рудалевым, который, стоя за своим председательским столиком, ждал, пока рассядутся приглашенные. Все знали Шанина, все перебывали в Сухом Бору, все приветливо кивали ему в ответ.
— Пожалуйста, Лев Георгиевич, — сказал Рудалев, садясь. — Десять минут.
Шанин отметил, что Рудалев обратился к нему по имени-отчеству, — так не обращаются к тому, кого ждет разгром. Отчет начал дипломатической фразой: «Трест работает крайне плохо...» С этой фразы Шанин начинал отчеты и когда дела в тресте шли неважно, и когда трест перевыполнял план. Затем перечислил: мы не справились с тем-то и тем-то, не обеспечили того-то и того-то... Говоря это, Шанин следил за выражением лиц членов бюро. Кажется, члены бюро были удовлетворены: докладчик правильно, самокритично оценивает свою работу.
«Но кое-что у нас сделано», — перешел Шанин ко второму тезису отчета и перечислил достижения: освоены такие-то капиталовложения, заканчиваются работы на ТЭЦ-два, в ближайшие дни электростанция даст ток... И снова видел, что идет по верному пути: члены бюро выражением лиц, глазами соглашались, что не все в тресте плохо. Сотни миллионов рублей освоены, шутка сказать! ТЭЦ пускают, — значит, конец уже скоро, лиха беда начало!..
Когда Шанин заговорил по третьему тезису: «После длительной и сравнительно ритмичной работы трест перестал выполнять план...», — лица членов бюро приняли новое выражение. Члены бюро словно бы спрашивали: чем же ты это объяснишь? Возьмешь вину на себя или свалишь на объективные причины? Шанин объяснил так: «Численность рабочих в тресте за последние два года утроилась. Однако за количественными изменениями не последовало качественных. Структура треста, организация управления строительством остаются неизменными. Невыполнение плана, несмотря на все усилия руководителей треста и участков, — сигнал к тому, что пора перестроить организацию строительства». Излагая программу объединения мелких участков в крупные строительно-монтажные управления, Шанин пристально вглядывался в членов бюро, но понять, удовлетворены ли они, не мог.