— Слушай, друг, подвези, пожалуйста, женщину до города...
— Глянь-ка на коня, — перебил его возница. — Вон ребра так и ходят, так и ходят, сорок километров гнал, опаздываю к поезду. Пускай твоя баба пешочком, полезно пешочком. Но-о! — тронул он коня.
— Нога у нее переломана, понял? — перехватывая вожжи, сказал Белозеров. — Я тащил ее на себе, понял?
— А, это другое дело, в таком-то разе конешно, конешно. — Возница суетливо спрыгнул с саней. — Где она?
Вдвоем осторожно они уложили женщину в сани на мягкое сено.
Белозеров постоял, провожая взглядом сани. Взмокшую спину и грудь быстро обволакивал ледяной холод. «Не простыть бы», — подумал Белозеров и заторопился обратно.
В овраге он пошел тише, пытаясь представить, как все произошло. Видимо, лыжница решила спуститься со склона и на полном ходу врезалась в присыпанную снегом корягу. Белозеров надел лыжи и пошел вверх, пристукивая палками; поднявшись, оглянулся. Ринуться с такой высоты, отчаянная особа!
Через несколько минут он вышел на магистральную лыжню, твердую и блестящую, как молодой лед.
Вскоре он нагнал жену с девочками.
— Салют, ребята! Вы меня не потеряли?
— Па-апа! — протяжно сказала жена, оборачиваясь на голос. — Ну, разве так мож... — Она осеклась, зеленые глаза сузились, как у кошки. — Что это за новости? Где свитер?
— Да понимаешь, Нина, какая история... У одного тут лыжа сломалась. Пока до города доберется, замерзнет. Я его выручил.
Еще секунду назад Белозеров не собирался кривить душой перед женой и сейчас сам себе удивился, как это получилось.
— Что за человек! Готов все отдать первому встречному.
— Мама, не ругай папу, он у нас хороший! — заступилась Света.
— Ай, спасибо! — Белозеров поднял дочь, чмокнул между синими глазенками, потом еще раз в холодную пунцовую щеку и поставил на лыжню. — Катись, лапушка!
— Завтра же чтобы свитер был в гардеробе, ясно? — сердито приказала Нина и добавила уже другим, мирным тоном: — Через час мы должны быть у Корчемахов, обедаем у них, не забыл?
Белозеров замыкал цепочку. Перед ним шла старшая дочь Маша, рыхлотелая и неловкая, палки у нее опережали лыжи, и она заваливалась то влево, то вправо, с трудом сохраняя равновесие. Время от времени она через плечо взглядывала на отца такими же зелеными, как у Нины, глазами и виновато улыбалась.
— Маша, не отставай! — командовала Света.
Она хоть и шла впереди, но успевала замечать то, что происходит за ее спиной; сама она наступала матери на пятки.
Наконец вышли из леса. На поле среди снега проглянули черные проталины. Небо затянуло серой пеленой. Потянуло ветром с юга.