— Скоро поплывет все, — обернувшись, сказала Нина так, словно это не она только что выговаривала мужу. — Последний раз, наверное, выбрались на лыжах.
— Да уж, теперь скоро, — согласился Белозеров и добавил: — Никакой радости от весны.
— Неужели зима не надоела? — удивилась Нина.
— В грязи утонем, — сказал Белозеров.
— А-а, — отозвалась Нина безразлично. — Шанин ваш что-нибудь придумает...
«Сам всевышний не спасет нас от бездорожья, не то что Шанин», — подумал Белозеров.
Сегодня Дину перевели из общей палаты в тихую одноместную комнату в конце коридора, с телефоном и радиоприемником.
Когда-то Дина навещала здесь редактора газеты Ивана Варфоломеевича.
«Не иначе переселением я обязана редакции, — подумала она, — и мне наверняка приволокут сюда статьи Ивковича для просмотра... А лучше бы обошлись!»
У нее было состояние человека, который проделал долгий и утомительный путь и прибыл наконец к месту отдыха, где можно забыть о делах, об обязанностях, обо всем на свете.
Полежав, Дина поставила на колени телефонный аппарат и начала набирать номер Бумстроя. Было около четырех часов дня, время «пик» на линиях связи. Дина набирала свой номер, наверное, в сотый раз, но в ответ раздавались короткие гудки.
— Тема для фельетона, — с сердцем сказала она. — Для злого-презлого фельетона, какие Энтин пишет, когда ему наступят на любимую мозоль!
Дина знала, что Иван Варфоломеевич не позволит напечатать о плохой работе телефонной станции ни строчки. Она представила сердитое лицо редактора. Стекла очков зло блестят, но говорит он спокойно: «Разве вы не знаете, что в Сухом Бору работает уже около десяти тысяч человек? Телефонная станция с трудом обслуживает город, а тут еще подключили сухоборскую стройку! Кого прикажете критиковать? Связистов? Они и так рвутся на части! Может быть, Шанина? За то, что не хочет строить новую телефонную станцию? Спасибо, пусть его критикует кто-нибудь другой! Шанин поднимет на ноги горком, обком, столицу, но докажет, что городская газета не права, потому что у него Всесоюзная ударная стройка, а не обоз с лопатами для расчистки мусорных завалов в Рочегодске!..»
Наконец в трубке послышался ровный непрерывный гудок — свободно! Теперь дай бог, чтобы у Дмитрия не было занято.
— Волынкин у себя?
— Председатель постройкома у себя. — Секретарша у Дмитрия опытная, она, конечно, узнала Дину по голосу, но не призналась. — Вас соединить?
— Да, пожалуйста.
— Я вас слушаю. — Голос Дмитрия звучал солидно, холодно, предостерегающе: попусту не отрывать, я занят.
— Салют, председатель! Это я.