В длинном узком коридоре в простенках между дверями стояли люди, гудели голоса, раздавался сдержанный смех. Под низким потолком висела серо-голубая пелена табачного дыма.
Выйдя от главного инженера, Белозеров постоял у двери, выбирая, к какой группе пристроиться, направился к Корчемахе, который стоял поблизости с Шумбуровым и Осьмирко. Корчемаха, в два обхвата мужчина, увидев Белозерова, заворковал тенорком:
— Алексей Алексеевич, золотко мое! Сто лет не виделись! — Он энергично тряс руку Белозерова, и в такт тряслись его оплывшие багровые щеки. — Живем через стенку, а встречаемся на планерках... жизнь! — Корчемаха незаметно взглянул на Шумбурова и Осьмирко.
«Вот же охламон! — подумал Белозеров. — Вчера обедал у нас со всем семейством, а сегодня я у него забытый знакомый!» Однако он не удивился и не осудил Корчемаху, а, наоборот, подыграл:
— Не говорите, Яков Карпыч! Не жизнь, а беличья вертушка!
Ни Шумбуров, ни Осьмирко не заметили игры.
— Припрашивали что-нибудь под сетевое планирование? — насмешливо-покровительственно спросил Шумбуров, кивнув в сторону двери, из которой вышел Белозеров. — Просить надо не здесь, просить надо там. — Он выразительно посмотрел в ту сторону коридора, где находился кабинет Шанина.
Белозеров в душе почему-то недолюбливал Шумбурова. Может быть, это чувство вызывалось его внешностью: со смуглого костистого лица угрюмо смотрели черные с косиной глаза, над ними нависало полторы рыжеватых косматых брови — правую бровь наполовину съел когда-то стригущий лишай.
— Был один вопрос, — сухо ответил Белозеров.
— И вопросы там не решают, — сказал Шумбуров с прежней насмешливостью.
Белозеров понял, что он насмешничает не над ним, а над главным инженером.
— У вас еще не отпала охота заниматься сетевым планированием? — спросил Осьмирко, лукаво подмигнув Корчемахе и Шумбурову; его лицо, круглое, как лунный лик, с выгоревшими на солнце и ветру волосами и бровями, сияло мальчишеской веселостью. — Наберешь темп, а тебя за это отстегают!..
Осьмирко был симпатичен Белозерову, потому что умел подшутить над ближним, но делал это необидно.
Белозеров понял намек на статью в газете. Шумбуров и Корчемаха дружно рассмеялись. Белозеров удрученно вздохнул.
— Резанули ножом по сухожилиям. А напрасно. Рабочий класс у меня за сетку горой. Пиши, говорят, в «Правду», пусть она рассудит.
— Зачем в «Правду»? Есть Шанин, — проворковал Корчемаха. — Шанин и рассудит. Сегодня же во втором отделении цирковой программы, которую у нас называют планеркой. Отделение первое — дележ, отделение второе — раздолбеж.