— Дело всем ясно: вы придумали детскую игру, — желчно сказал Шумбуров Белозерову и посоветовал, как приказал: — Бросьте! Пустая трата времени. Рабочему нужна не «сетка», а заработок.
— Ни Шанин и никто другой — время рассудит, — спокойно отпарировал Белозеров.
У Шумбурова подался вперед тяжелый, словно каменный, подбородок. Корчемаха, упреждая спор, рассыпался звонким голосом:
— Главным героем сегодня будет не Белозеров. Эта участь ждет Голохвастова! А вот и он, собственной персоной! — Подождав, когда Голохвастов подойдет вплотную, Корчемаха остановил его: — Василий Васильевич! Что же это вы без вывески? На Бумстрое вас в личность не все знают. Я бы на вашем месте повесил на грудь: «Я — Голохвастов».
Голохвастов невнятно прорычал то ли «варнак», то ли «дурак» и пошел дальше. Корчемаха переключился на Осьмирко.
— А как это вы остались в стороне? ТЭЦ-два ваш объект, и хоть бы слово в газете!
— По отношению к Голохвастову я полуначальник, — ответил Осьмирко, — он меня слушается через день, когда в настроении...
— Зажать! — бросил Шумбуров.
— Голохвастова? Не-ет... — Осьмирко усмехнулся. — У него защита — Шанин. Фронтовые друзья.
— Я слышал, будто они из немецкого концлагеря вместе бежали, — сказал Шумбуров. — Ну и что?
Белозеров взглянул на часы: что-то долго не приглашают к Шанину. В эту секунду дверь кабинета главного инженера открылась, вышел Трескин, высокий, сухощавый, с непропорционально длинной худой шеей. Не проронив ни слова, он направился к приемной управляющего, все почтительно расступились перед ним.
— А сейчас и нам сбор просигналят, — предсказал Шумбуров.
И в самом деле, как только Трескин исчез за дверью приемной, оттуда понеслись в коридор прерывистые звонки.
— Пошли, — сказал Корчемаха.
Они прошли через маленькую приемную и оказались в кабинете управляющего. Шанин сидел за столом, склонившись над бумагами и не обращая внимания на входивших. Они видели лишь его крупную черноволосую голову, но лица всех, кто переступал порог, становились озабоченными и сосредоточенными. Люди негромко здоровались с Шаниным. Он, не поднимая головы, кивал в ответ. Стараясь не грохотать стульями, инженеры усаживались на свои места.
Белозеров сел у окна — это место ему указал Шанин, когда назначил начальником Спецстроя. Окна в кабинете Шанина оставались открытыми и летом и зимой. Белозеров прикрыл окно, оставив щель в ладонь шириной: так не продует.
— Все? — спросил Шанин, наконец подняв голову. Он снял очки и окинул кабинет взглядом скошенных наплывшими верхними веками глаз. — Начнем. Промстрой.